— Конечно. Но заклинатели змей иногда действительно могут справиться со змеей. А как насчет акул? Неужели колдуны имели на них какое-то влияние?
— Как вам сказать? Случаи нападения акул на парава редки, но можно ли приписывать это действию заклинаний, не знаю. Мы часто не можем найти объяснения многим явлениям. Я одно время очень интересовался этим вопросом. Вы помните описание путешествий Марко Поло? Он побывал на Тутикоринском побережье. Правда, этого названия тогда еще не было. Но не в этом дело. Марко Поло писал о ныряльщиках за жемчугом и о том, что они заклинают больших рыб, которые могут ранить человека под водой. Этим заклинателям ныряльщики отдавали двадцатую часть добычи. Заклинания их действовали только днем. На ночь они снимали свои чары, и акулы могли делать что хотели. Марко Поло называет этих заклинателей «абрайман». Может быть, это искаженное слово «брамин». Вы ведь знаете, что парава раньше были индусами, и вполне возможно брамины как жрецы выполняли роль заклинателей акул.
А среди самих парава было очень интересное семейство Кадалкатти. Там колдовское искусство передавалось из поколения в поколение. Они, говорят, имели власть над акулами. За это ныряльщики подносили им подарки. Кадалкатти обычно читал заклинания, и акулы уходили. Когда акулы не хотели уходить, колдун говорил, что здесь чье-то злое влияние, и принимал другие меры. Какие, я не знаю. Но акулы иногда и сами долго не остаются в местах лова. Для них там мало пищи. Кадалкатти, говорят, обладали также властью над ветрами и течениями. Они могли менять погоду и рассеивать облачность, могли, по поверьям парава, превратить лобовой ветер в попутный. Но в это я как раз не верю. Это явное шарлатанство. Тем не менее, откупщики, известные вам Кок и Бартер, платили им неплохо.
Парава тщательно скрывали деятельность Кадалкатти от католических священников. Искусство заклинания акул у Кадалкатти передавалось по мужской линии. Но у последнего Кадалкатти были только дочери. Мужская линия семьи прервалась, а с нею исчезло и колдовское искусство. Последний Кадалкатти умер в самом начале нашего столетия, и после никто уже не знал, как заклинать акул.
Что касается колдунов, которые имеют дело с погодой, то они еще долго оставались среди парава. Давно еще, лет пятьдесят назад, произошла очень смешная история с этими колдунами. Памбанский мост, снесенный в океан во время декабрьского циклона, тогда только начали строить. Каное некоторых парава работали там. Ныряльщики доставали кораллы, которые тоже шли в строительство. Я не помню, что точно случилось, но команды нескольких каное были уволены за какой-то проступок. Вы знаете, постройкой моста руководили англичане, а парава народ с независимым характером. Они, как говорится, не сработались. Вот и пришлось ныряльщикам убираться восвояси. А тут как назло встречный ветер — и каное не смогли выйти в море. Ждут день, ждут два, а ветер все не меняется. Тогда ныряльщики послали в Тутикорин сообщение о своем бедственном положении. Там отыскали колдунов ветра и лучших отправили на помощь. Парава обрадовались, когда увидели их. Колдуны очень старались. Читали заклинания, совершили какой-то таинственный ритуал, а результатов не было. Прошло два дня. Колдуны велели еще ждать. Тогда у ныряльщиков лопнуло терпение. «Если ждать, — сказали они, — то можно дождаться перемены ветра и без заклинания. На то и колдуны, чтобы можно было переменить ветер сразу». Ныряльщики сели на весла, обругали колдунов и отчалили. Колдуны кричали и просили, чтобы их взяли в Тутикорин. Но ныряльщики и слышать не хотели. Так и пришлось колдунам добираться домой самим, где пешком, а где на крестьянских повозках.
— Как-то мне попалась в руки дощечка, исписанная с обеих сторон, — продолжал рассказ Баскар. — На дощечке были символы индусских богов. Я вам сейчас прочту, что там было написано.
Баскар достал потрепанную записную книжку, долго листал ее и наконец, найдя нужное место, стал читать:
«Пусть ни ветер, ни шторм не продолжаются, пусть царит спокойствие во всём мире. Пусть ни сила, ни лесть не противостоят нам и пусть с помощью бога, создавшего нас, ничто нам не мешает. Пусть ни камни, ни гнев, ни сила, ни стрелы не причинят нам вреда. И пусть язык человека, говорящего против нас, будет разрезан на куски; если будут какие-либо препятствия, пусть они будут преодолены. И с помощью бога Шивы, который создал всех нас, пусть не будет ничего, мешающего нам».
Баскар спрятал записную книжку в карман и продолжал:
— Это, конечно, явно заклинание против ветров. И то, что в этом заклинании фигурируют индусские боги, говорит о древности этой профессии.
— А сейчас есть такие колдуны?
— Их почти не осталось. Иногда, правда, кое-кто занимается заклинаниями, но все это от случая к случаю. Вообще я вам скажу, парава мало подвержены власти предрассудков. Вот когда им не везет, плохой лов, тогда предрассудки всплывают на поверхность. В массе своей они люди здравомыслящие.
«Валампури» входила в Тутикоринскую бухту. Было пять часов вечера. В гавани нас встретил Раджендран.
— Десять часов в море, — воскликнул он, — да еще в такую качку! Неплохо, совсем неплохо.
Потом он предложил:
— Хотите поехать на сдаточный пункт посмотреть, как принимают раковины?
— С удовольствием.
Джип Раджендрана стоял у ворот гавани. Мы проехали по главной улице. За нею потянулись низенькие домишки и хижины. Это был рыбацкий поселок. Здесь жили индусы и несколько десятков семей парава. Поселок вплотную примыкал к сдаточному пункту. Пункт был обнесен каменной стеной. Во дворе под навесом уже сидели ныряльщики. Перед ними стояли плетеные корзины с раковинами. Вдоль стены тянулись приземистые здания, напоминающие амбары. Около одного из них крутился Педро.
— Как улов, Педро? — окликнула я его.
— Неважно, мэм. Не больше пятидесяти раковин на каждого. Да и те не все можно сдать.
Мы вошли в здание. В глубине его за столом с зажженной настольной лампой сидел приемщик. Перед ним стояла деревянная мера для раковин с отверстием в 2,5 инча в диаметре. Около приемщика толпились саммати. Приемщик брал раковины и вставлял в отверстие. Если раковина не проходила сквозь него, значит она годилась по размеру. После этого приемщик начинал придирчиво изучать раковину. За раковину, источенную червями, он выдавал три пайсы, за раковину без дефекта — сорок семь пайс. Раковины меньшего размера складывают в корзины. Завтра их снова пустят в море. Они должны расти. Отобранные раковины кладут в большую цементированную ванну, занимающую всю центральную часть амбара.
Уже темно, но во дворе сдаточного пункта все еще сидят люди, проведшие в море десять часов. А цепкие руки приемщика все ощупывают буровато-серую поверхность священного чанка…
ТРУЖЕНИКИ МОРЯ И ТЕ, «КТО ЕСТ ЗА СТОЛОМ»
Рядом с гаванью, чуть в стороне от набережной, есть улица Джордж Роуд. Она совсем непохожа на улицу Святого Георгия. За прочными каменными заборами стоят двухэтажные особняки. Пышные кроны тропических деревьев глядят из-за оград. Шпиль католической церкви господствует над улицей. Большинство прихожан этой церкви хорошо одетые люди. Они подъезжают к ней на своих машинах. И на улице Святого Георгия и на Джордж Роуд живут парава. Но парава разные. Если обитатели улицы Святого Георгия выходят в океан на узких каное нырять за жемчугом и чанком, ловить рыбу, доставать со дна куски кораллов, с раннего утра заняты в гавани на погрузочных работах, ведут шхуны на внешний рейд, плавают матросами на парусниках в Коломбо, Бомбей и Каликат, то жители Джордж Роуд предпочитают сидеть в своих конторах, подписывать банковские чеки, подсчитывать деньги и запирать их в массивные стальные сейфы, изготовленные английской фирмой «Годрей». Им принадлежат грузовые шхуны, парусники, товарные склады у гавани, ростовщические конторы, двухэтажные особняки, сложенные из коралловых глыб. Они скупают рыбу, священный чанк, жемчуг и арендуют соляные поля за городом. Парава с улицы Святого Георгия называются тружениками моря. Парава с Джордж Роуд — «те, кто ест за столом». По-тамильски — месайкарар. За столами особняков Джордж Роуд едят жирную баранину и первосортный рис. В тех, «кто ест за столом», течет кровь королей и старейшин парава.