же сделанное. На душе конечно, были противоречивые чувства: с одной стороны - злоба, хотелось по началу придушить его, тут и так практически не отдыхали, морально все напряжены до предела. А он нам еще и работу подкинул. С другой стороны- ведь мы сами его допустили к операции, ведь я же сам видел его состояние, мог же настоять и отправить его в палату. А сейчас он лежит, весь привязанный, избитый. Стало искренне жаль его, как ни крути он оставался нашим другом. Будь мы на его месте, он бы тоже не бросил нас в беде. Тут ещё и Оксана расстроила. Уже много времени прошло со времени отключения от барбитуратов. Неужто мы превратили её в растение? Но всё, что можно я уже сделал для неё, остаётся только ждать. Пришла сестра из отделения инфицированных и сообщила неприятную новость, что у больше половины пациентов, паразит перешел в мозговую стадию- зрачки у них приняли кошачье выражение. Пришлось выделить целый блок, для подготовки этих больных к операции. Это значит, что через три дня мы не будем вылезать из операционной. Правда, позже я узнал, что треть из них, перенаправили в экспериментальный блок. Отбор велся тех, кто старше пятидесяти лет, больных соматической патологией. Их мы, скорее всего уже не увидим. Там в четвёртой операционной, проводятся эксперименты и апробация различных препаратов. Кстати говоря, забыл упомянуть, что к этому моменту я выяснил, что в городке имеется четыре операционных. Первая- для не инфицированных больных, там проводятся текущие экстренные операции. Вторая- плановая для инфицированных пациентов, здесь проводятся операции по удалению паразита. Третья- экстренная для инфицированных клиентов, там проводятся операции экстренного характера, не связанные с деятельностью паразита, вроде аппендицита о котором я уже упоминал. Ну и четвертая- самая загадочная операционная, мы никогда не видели не только персонал, но и пациентов вышедших живыми из стен этой операционной, и подозреваю, что там была отдельная реанимация. Эта четвертая операционная закреплена за экспериментальным блоком. Так вот я и Михаил обслуживали инфицированных пациентов (все самое интересное для нас приготовили). Первую операционную обслуживал анестезиолог Олег и хирург Антон, у нас он лишь ассистировал. Олег также вел палату реанимации, так как работы в первой операционной было весьма мало, а после эвакуации не инфицированных, так и вообще практически не было. Я думаю, не стоит объяснять какая депрессия закралась в наши мозги. Общаться ни с кем не хотелось. Мысли были заняты страхом за будущее - мы понимали, что ситуация в любую минуту может выйти из под контроля. Одновременное появление инфицированных в мозговой стадии паразита, ни к чему хорошему не приведет. Я даже не представлял, каким образом мы в течении двух суток сможем обслужить около сотни пациентов. Даже если на каждого выделять по часу и не реанимировать в случае клинической смерти, и без отдыха, и то мы физически не сможем всех прооперировать, даже если подключится Олег со своей бригадой. А ведь, есть еще и остальные инфицированные и в любой момент они могут также перейти в мозговую стадию. Ну и что тогда? Я глубоко сомневаюсь, что их будут переводить в другие госпиталя, а лечения запущенной стадии видимо в ближайшее время не предвидится. Выход один- придется выбирать кого оперировать, остальных ликвидируют. Мрачная перспектива. Вечером я посетил Оксану, она по-прежнему была в глубокой коме, дышать сама даже не пыталась. Скорректировал ей назначения, подключил препараты улучшающие мозговой кровоток (нимотоп). Особого эффекта я уже не ждал. Просидев в палате около трёх часов, меня сменил Олег. Уже поздний вечер, пора идти в свою каюту. Перед уходом я глянул на глаза девушки, в слабом свете ламп мне показалось еле видимое движение зрачков. Взволнованный я схватил ларингоскоп (аппарат для установки трубки в трахею, на конце которого лампочка) и действительно- на яркий свет зрачок медленно сузился, практически не заметно, но это движение вселило в меня надежду. Ни кому ничего не сказав, понимая, что не факт что это положительная динамика, что это не гарантия выхода из коматозного состояния, я пошел к себе в каюту. Улыбаясь я обнял ждущую моего появления девушку. -Ну и чему ты радуешься? Как то поводов для веселья в последнее время я не нахожу,- удивилась Лена. -Просто я очень рад тебя видеть! И я счастлив, что ты меня здесь ждешь!- прошептал я целуя её в шею. Та ошарашенная моим романтическим порывом обняла меня. -Милый, я даже не представляю, как я буду жить без тебя!- прикрыв глаза от наслаждения, пробормотала она День пятый. Около пяти утра раздались выстрелы. Мы проснулись, ничего не понимая, в палатку влетел Михаил. -Володь вставайте! Там в приёмнике раненые!!! Одевшись, мы побежали в приёмный покой, на носилках лежало двое раненых. Возле одного, он был из числа военных суетился мед персонал, ему дробью, размозжило правое колено, рана выглядела ужасно- месиво из костей и мышц, грязи и тряпок, на бедре наложен жгут. Он уже был бледен, давление практически не определялось. Им занимался Олег, воткнул катетер в центральную вену, вводил необходимые препараты. Антон занимался раной. Вскоре раненого повезли в операционную. Второй мужчина около пятидесяти лет, одетый в грязную ещё с советских времен дублёнку, был уже на грани, в коме, черты лица заострились. Расстегнув пуговицы, мы обнаружили пулевое ранение верхней части груди слева, сочилась алая пенистая кровь. Но к нему, ни кто не подходил. Разузнали, что произошло. Оказалось, что этот неизвестный, напал на часового с дробовиком, безо всякого предупреждения выстрелил в ногу. В ответ тот, уже падая, успел произвести несколько выстрелов из автоматического оружия, одна из пуль достигла цели. Кто этот нападавший, ни кто не знает и мотивы его точно ни кому не известны. Тут сзади появилась наша любопытная Татьяна -О, да это ж Петя! -Ты его знаешь?- спросил я. -Ну конечно! Он же, промышляет золотом в наших краях, живет в зимовье вместе с братом Колей, в поселок заходил только для покупки продуктов. -А откуда ты знаешь, что они промышляли золотом? -Ну земля слухами полнится -А у кого они сбывали золото?- вмешался полковник Тарасенко. -Вот чего не знаю, того не знаю,.-пожала плечами та. Я глянул на его зрачки, они не были «кошачьими». Значит можно предположить, что это не был порыв сумасшествия инфицированного. Но с другой стороны, очень многие точили зуб на военных, сколько они угробили населения- одному богу известно, а сколько сожгли нажитого имущества? -А в какой стороне зимовье, не знаешь?- спросил полковник у Татьяны. -Конечно, знаю это надо плыть пять километров вверх по реке, до ручья, там и стоит избушка. -Покажешь? -Да не вопрос. -Что будем делать с телом, ведь живой еще?- спросил я. -Сейчас мы это исправим,- направив дуло пистолета, со злобой проговорил полковник. -Подождите, подождите, давайте попробуем его вытащить, кто знает, может он сможет сказать причины своего поступка,- предложил я. Миша с тоской на меня посмотрел как умалишенного. -Ты чего лезешь, пусть сдохнет тут, а мы пойдем досыпать!- прошептал на ухо Михаил. -Миша, подключи мозги, у этого мужика не измененные зрачки, значит, он, скорее всего, был в здравом уме. Кроме того был один, хотя живет со своим братом, значит, скорее всего он просто мстит за него,- тихо ответил я ему. -Да, скорее всего ты прав,- немного подумав, ответил Михаил. -Так все, хватит рассуждать, потащили это тело в операционную!- скомандовал я. Пока мы готовились к операции. Отряд военных отправился искать второго брата, в проводниках как вы уже догадались- была Татьяна. Операционная. Пациент на столе, в состоянии близком к терминальному. -Наталья, что с венами? -Они спались, не видно ни одной. Больной уже делал последние вздохи. -Брось, давай клинок, будем интубировать, иначе щас кони двинет! Та без разговоров, сунула мне в руки клинок ларингоскопа, я полез им в ротовую полость. -Трубу быстро! Только я хотел запихать трубку в трахею, вдруг тот сделал спастические движения животом, в мою сторону полетела смесь из каши, желудочного сока, мяса и бог знает еще чего. -Твою ж мать, Наталья быстро давай отсос, ни хрена не видно! Рядом загудел электроотсос, в банку потекло желудочное содержимое. Времени на полную эвакуацию не было, любой вздох чреват попаданием рвотных масс в трахею. В свете ларингоскопа я увидел нижнюю часть голосовых связок, буквально ввернул эндотрахеальную трубку в дыхательное горло. -Раздышку, быстро!- анестезистка дала мне ручной дыхательный аппарат, я сделал несколько вздохов вручную. -Все подключаем к аппарату ИВЛ! Готовь два подключичных набора! -Все готово доктор! Воткнул справа и слева два катетера в центральные вены, туда потекли растворы гидроксиэтилированного крахмала. -Пусть определяют кровь на группу и резус фактор, и сразу размораживают пять пакетов плазмы и тащат три пакета крови! -Проверять на совместимость не надо? -Да какая совместимость, он скоро ласты склеит, нет времени на это! -Хорошо! -Вводи в вену двадцать ГОМКа (средство для анестезии)! -ГОМК пошел! -Миша начинай!- скомандовал начало я, но тому уже не надо было говорить, он уже во всю обрабатывал грудную клетку. -Пуля прошла на вылет, будем надеяться, что крупные сосуды не задеты.- сказал Михаил. -Да и лишь бы по прямой траектория по