, но позволить это мы не могли, оставив немного еды и питья, мы расстались. Девятерых пациентов в мозговой стадии усыпили. Теперь наше положение стало еще более не завидным, горстка людей с ограниченными запасами продовольствия и полным отсутствием боезаряда, имела ничтожные шансы на спасение. Мы проклинали свою судьбу, государство, кинувшее нас на произвол, инфицированных и конечно, двоих преступников угнанных наш автобус. Но делать не чего, оставаться в этих стенах мы уже не могли. Уложив девочку на носилки, наш отряд выдвинулся за пределы зоны. В сумерках, любая тень превращалась во врага, нервы у всех были на пределе. Вонь стояла невообразимая, то и дело спотыкались на трупы людей, собак. До железнодорожной станции оставалось пройти девять кварталов. Пробираясь из пункта А в пункт Б на работу, в школу, институт, мы ни когда не задумывались, что переулки могут таить угрозу, мы просто выходили, садились на автобус и в течении часа живые и невредимые достигали точки назначения и не важно, сколько кварталов надо было пройти. Девять наших кварталов таили смертельную опасность, Благовещенск из благоухающего, строящегося, подающего надежды города превратился в смердящего, разваливающегося старикана, готовящегося вот вот испустить дух, на теле которого гниют нарывы, ползают паразиты, а мы маленькая кучка выживших, не инфицированных, стали заложниками этого смердящего деда великана. Мы понимали, что со смертью этого старика, придет и нам конец и на наше спасение нам дано не более суток, поскольку уже со стороны дальнего микрорайона слышны были взрывы- военные методично начали уничтожать город. Откровенно говоря, мы не до оценили, всю степень опасности нашего мероприятия, более того, наша вылазка в город безоружными, без транспорта, надеясь на русский авось, честно говоря, была безумной идеей. И жаль, что нельзя переиграть и вернуть вспять время, я сожалею, что подверг такому риску людей, которые в меня поверили. Стараясь двигаться как можно более тише, мы выдвинулись за пределы нашей крепости. Отряд, состоящий из тридцати четырех человек, половина из которых были дети, женщины и раненые, распределил мужчин так, что более слабые оказались внутри цепи. Валентина Ивановича железнодорожника, несмотря на его сопротивление, поставил рядом с ранеными, приказав их охранять, я не мог допустить, что бы мы лишились последней надежды. Не знаю, на какое чудо мы надеялись думая, что прошмыгнем девять кварталов незамеченными, но на тот момент, мне казалось, что другого выхода, кроме как двигаться вперед не было. Наш путь пролегал мимо инфекционной больницы, с сожалением я смотрел на пепелище, даже не верилось, что буквально месяц назад, мы работали в ней и не задумывались, что нас ждет такое печальное будущее. Дальше шла психиатрическая клиника. Проходя мимо, мы услышали уханье, истошные крики за стенами этого заведения, на втором этаже женской половины, через оконную решетку сквозь мерцающий свет луны мы увидели руки, они схватились за решетку и стали с силой толкать в разные стороны, площадь огласилась воем. Мы стояли в ступоре, похоже, этих несчастных оставили умирать, закрыв этажи. Сложно представить, как может подействовать на сознание паразит больного шизофренией, подавляющее большинство которых и без инвазии слышали голоса, выполняя их разрушительные приказы. Из оцепенения вывел один из охранников: -Андрей, пора выдвигаться! Со стороны зоны я слышал непонятный шум и какое- то движение. -Да да, уходим. Но было поздно, окружив, на нас неслись отмороженные. Не видя иного выхода, мы рванули в сторону психиатрической клиники. Выбив с ходу ворота высокого забора, влетели во двор, входные двери больницы, как на зло, были забиты двумя перекрестными досками. Матюгнувшись, я с Валентином Ивановичем принялись отдирать доски. Инфицированные врезавшись в нашу толпу, стали крушить направо и налево, крики, плачь, мольбы смешались с истерическим хохотом за окнами заведения. Почти десять минут мы возились с препятствием, позади нас кровь лилась, мужчины, женщины, вооруженные дубинами, ножами резали, крушили безумных инфицированных, но силы явно были не равны, нас теснили, с каждой минутой было все тяжелее и тяжелее сдерживать натиск. Наконец, нам удалось распахнуть двери. Все рванули вперед, Валентин Иванович, успел в последний момент подхватить девочку- ее чуть не затоптали испуганные женщины. Захлопнув двери, задвинув задвижку, у нас появилась минута для отдыха и размышления. Шестерых мы оставили там, четверо мужчин и двоих женщин забили, растерзали безумцы. Нас трясло, женщины, дети рыдали, я в тот момент не выдержал и грубо крикнул, что бы все заткнулись, это помогло, по крайней мере, на время истерика прекратилась. Мы оказались в темном узком коридоре, все три двери которого, были заперты, по сути мы оказались в ловушке. Входные двери уже трещали под натиском инфицированных. Еще десять- пятнадцать минут и мы захлебнемся в собственной крови. Тут в дальнюю из дверей, на которой была табличка- женское отделение, мы услышали шкрябание когтей о дерево, такое противное, гнетущее царапание, то что чувствуется спинным мозгом. К одной кисти, присоединились другие, ощущение, будто бы десять человек одновременно стали скрежетать, играя на наших нервах. Мы снова и снова пытались выбить две оставшиеся, но те были сделаны из крепкого дерева и открывались наружу, ручки вырваны, как ни пытался я тянуть за низ, ни чего не выходило. Шкрябание прекратилось, так же как и внезапно началось, наружная дверь пока держала натиск, но петли уже во всю шатались, грозя в любой момент оторваться. Но пауза не долго длилась, внезапно в дверь женского отделения ударили так, что та вылетела сбив с ног женщину , подбежав к ней, я выдернул ее из под тяжелой доски. Пыль улеглась и мы увидели в свете утреннего солнца здоровенную под два метра ростом и сто шестьдесят килограммов женщину, раскинув руки с рычанием она шла на нас, позади неё толпились, наседая друг на друга в предвкушении крови, наступали другие обезумевшие женщины. Алексей охранник, схватив нож, побежал к ней, замахнулся, но его руку перехватила гарпия,мужчина закричал от боли, нож выпал из рук. Женщина подняла его как пушинку, я побежал на встречу и в этот момент, она кинула его на меня, сильным ударом нас отнесло в нашу толпу. Из горла этой фурии, вырвалось рычание и хохот, чем еще более парализовала нашу волю. Мне удалось подняться, сильно болело в боку, Алексею не повезло- тот лежал без сознания. Я искал выход из положения и не видел его, сбившись в кучу, мы приготовились защищаться, хотя понимали, что нас ждет смерть и молились, что бы она была скорой ---------------------------------- Хабаровский госпиталь особо опасных инфекций. В условленное время Михаил и нач мед встретились у входа в самый секретный корпус, подполковник повел его в лабораторию, туда, где ранее шла научная работа по выделению штаммов особо опасных инфекций, сейчас блок целиком и полностью отдан на изучение нового вида угрозы. Большое панельное трех этажное здание, окрашенное зеленой облупленной краской, отличалось от других лишь тем, что имело дополнительный вооруженный пропускной пункт. При виде начальства, дежуривший рядовой вытянулся по стойке «смирно», тот даже не обернулся, хмельной Михаил подмигнул парню. За входом в здание лестница вела в подвальное помещение, узкий длинный коридор с множеством закрытых дверей по правую сторону вел далеко вглубь, тусклые лампы дневного света, рассеивали, не давая увидеть, что происходит впереди. Шум от вентиляции, полумрак, темно зеленые стены создавали неприятное ощущение обреченности, Михаил угрюмо следовал за широкой спиной подполковника. Пройдя около пятидесяти коридорных метров, уткнулись в тяжелую металлическую дверь, на которой, красной краской написано: «СТОЙ, ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН, КАРАНТИННАЯ ЗОНА!». Нажав на кнопку, та медленно распахнулась, мы оказались в маленькой комнате, полностью выложенной белымпожелтевшим со временем, в некоторых местах потрескавшимся кафелем, у одной из стен которой, стояла лавочка. Приказав раздеться, прошли в душевую комнату, молча помывшись, вышли, на этой же лавочке уже лежало чистое нижнее белье, и пакет, судя по надписи, содержащий- специализированный антибактериальный костюм, с повышенной степенью защиты. -А где наше?- спросил недоуменно Михаил. -По выходе отдадут, не переживай. Облачившись в новое одеяние, двинулись дальше, очутились в большом зале, в котором Михаил насчитал восемь коек. Каждая, отделена отдельным боксом из клеенчатой ткани, лицевая сторона которой, от внешней среды отделялась прозрачной перегородкой. На функциональных кроватях, лежали подопытные, трое из которых были подключены к дыхательным аппаратам, рядом с кроватями мигая показателями, стояли мониторы. Вдруг услышали шум, один из мониторов стал гудеть, красным цветом показывая, выход систем организма за рамки границ нормы, медсестра вводившая какой то препарат, стала жать на кнопку вызова врача. Несчастного выгнуло дугой, так, что кровати лишь касались пятки и затылок, потом вывернуло в обратную сторону и если бы не вязки, тот бы выпрыгнул из кровати. Лицо побагровело, потом посинело, изо рта потекла кровавая пена, широко открывкошачьи глаза, те буквально вылезали и