— Ненавижу… Ненавижу долбаное всё…
Когда-то давно я изучал древнеанглийский. Сейчас он мне не нужен, да и за столько лет он не то чтобы забылся, просто ушёл на задний план, затерся. Но я никогда не говорил, что не помню его. В состав единого входят большинство земных языков. Это значит, что в теории тот кто говорит на едином, способен понимать и остальные. Но это только теория, без практики.
На практике же это осознание выходило больше по смыслу написанного или сказанного. Ну как прикол с паролем. Пароль — это «пароль», но на другом языке.
Так вот, к чему это я. В Империи с момента периода колонизации для облегчения работы людей из разных частей одного мира использовали именно единый язык. Он был одинаково прост и непонятен для всех…
Тогда почему, КАКОГО ХЕРА ТУТ ВСЁ НА НЕМЕЦКОМ!!!
Сука, заберите меня отсюда! Заберите и замените на Йотт. Пусть она отдувается, это её предки эту муть писали, слово даю!
Ну почему я…
Хорошо ещё, что система не была заблокирована паролем. Его тут точно уже было не найти. Всё слишком сильно пришло в негодность от времени.
Я провел рукой по экрану. Сенсорика отозвалась и показала ряд приложений системы на малознакомом языке. Повезло ещё, что любой носитель единого в состоянии как-то понять что тут написано. Так, камеры-камеры-камеры… Записи? Пойдёт.
Я нажал на нужное приложение, оно развернулось в список… Чего-то. Чего-то непонятного, но с припиской цифр. Даты.
Так-с… помимо дат тут были пометки с приписками. Не знаю, сложно как-то по другому интерпретировать словосочетание «угроза измены». Я ткнул в одну такую. Ошибка открытия… Ладно, тогда запись рядом.
Она открылась, на ней как раз было воспроизведение записей с камер. Ничего интересного. Люди в белых халатах ходили туда-сюда по целому и невредимому комплексу, где-то кто-то что-то строит, где-то общаются. Кто-то вообще говорил неизвестными мне и непонятными терминами.
Короче мусор, ничего интересного.
С другой стороны, вслушиваясь в разговоры ученых и персонала в целом, можно сказать что говорили они как-раз на едином. Скорее всего, какому-то кретину было просто легче читать и писать на немецком. Я перевёл взгляд некогда сидящий в кресле скелет.
Да, брат, ты кретин. Я в этом не виноват.
Так, ладно, забыли про скелеты и языки. Я решил идти по записям с «угрозой измены». Скорее всего, они так помечались автоматически какой-то разновидностью виртуалки того времени. Потому что из стандартных записей интересного не было вообще ничего.
Так, первая нормальная пометочная исчисляется вторым месяцем от начала общей записи. Экран снова моргнул и показал вид главного зала пункта управления с одного из углов. Тут собралось где-то с пару десятков человек. Они смотрели на двух, стоящих отдельно людей. Один был одет в серую форму, какая похожа на форму охраны. Другой же был в лабораторном халате. Последний начал свою речь:
— Итак, товарищи. Мы собрались здесь чтобы официально ознаменовать начало работы над нашей задачей. Ура.
Все собравшиеся зааплодировали ученому. После чего слово взял уже человек в форме.
— С этого момента покидать территорию комплекса разрешено только группам охраны. Я надеюсь на вашу сознательность, товарищи. Потому как работы, проводимые здесь не должны уйти за пределы стен комплекса. Я буду лично следить за исполнением режима. Вопросы? — вопросов не было. — тогда за работу, товарищи.
Толпа начала расходиться с недовольным шумом. Похоже, там ждали большего чем такая вот короткая речь и требование начать горбатиться. После того как все ушли, на пункте остались двое: те самые люди, что говорили.
— И всё же, товарищ комиссар, думаю вы перебарщиваете, — недовольно сказал учёный солдат.— всё же мы тут уже два месяца все вместе находимся и нужно настраиваться на деловой лад, не вот это вот всё.
— Предлагаете отпустить их и смотреть со стороны на творящийся беспредел? — с сомнением сказал его собеседник. — они и так уже со своим любопытством нашли поселение аборигенов. Может чашуйчатые и рады встретить «странных» людей, но если они там из в жертвы приносить начнут — это на моей совести останется.
— Но всё же…
— Доктор Браун, эта программа секретная. И я и вы это понимаем в полной мере. Выполняйте свою работу, а я буду выполнять свою.
Сказав это, комиссар отвернулся от ученого и вышел за пределы кадра, на последок сказав только.
— Всего хорошего.
Этот Браун постоял недолго. Видимо, дождался когда, когда солдат уйдёт совсем. Затем тихо, но отчетливо проговорил.