Вернувшись в палату, Лопухов разделся, лег в кровать и, повернувшись к стене, сразу уснул.
…Пол был такой прозрачный, что Сергею казалось, будто он идет не по стеклу, а по затвердевшему осеннему воздуху. Он мог видеть все, что творилось у него под ногами, вплоть до первого этажа, но смотреть было особенно не на что, внизу было то же что и здесь - длинные узкие коридоры, а по бокам все камеры, камеры… Люди в прозрачных камерах были чем-то похожи на аквариумных рыб: они плавали от стены к стене и беззвучно открывали рты.
Побег из рабства окончился неудачей, когда казалось, что уже ничего не могло помешать беглецам, со встречной полосы вдруг неожиданно вылетел джип и, развернувшись боком, преградил дорогу. От удара Сергей потерял сознание и не помнил, что произошло дальше.
Сам он отделался сотрясением мозга и несколькими царапинами, а что стало с его спасителями, ему так и не сообщили. Затем был суд, и он как беглый раб получил пять лет тюрьмы.
- Налево! - приказал конвоир, и Сергей послушно свернул в узкий проход.
Навстречу двигалась небольшая группа людей во главе с девушкой в строгом темном костюме.
- А теперь посмотрите направо! - обратилась девушка к своим спутникам, посветив лазерной указкой на одну из камер, - Здесь вы можете наблюдать очень интересный обряд посвящения, так называемую “прописку”. Нового арестанта, предварительно избив, окунают головой в парашу. Хотя стены камер в нашей тюрьме совершенно прозрачны, но они, к сожалению, непроницаемы для звука, так что нам не слышны, ни протестующие вопли “прописываемого”, ни издевательский смех его сокамерников, но желающие могут подключить свои наушники вот к этим разъемам в стене, чтобы получить полную картину.
Несколько человек последовали ее совету, а девушка между тем повернулась в другую сторону и продолжила свой рассказ.
- На правой, женской, половине тюрьмы происходят не менее интересные события. Одна из арестанток оказалась девственницей, и теперь вы можете вдеть как подруги лишают ее невинности при помощи алюминиевой ложки…
- Прижаться к стене! - скомандовал конвоир, и Сергей выполнил команду. Экскурсанты прошли мимо, не обратив на заключенного и надзирателя почти никакого внимания, только одна женщина незаметно пощупала арестантскую робу Сергея, словно желая определить, из какого материала она сделана.
…Новое здание Таганской тюрьмы было построено совсем недавно, но уже успело стать одной из достопримечательностей Москвы. Огромный прозрачный куб целиком из сверхпрочного закаленного стекла представлял собой последнее слово в деле тюремного дизайна. Убежать из него было практически невозможно. Во-первых, стеклянные стены давали возможность надзирателям видеть все, что происходило в камерах без всякой аппаратуры, во-вторых, разбить стекло было очень трудно, но если бы даже это и удалось… Между двойными стенами был закачен нервнопаралитический газ.
Но главная особенность заключалась не в этом. Впервые дело исправления закоренелых преступников было поставлено на коммерческие рельсы. Были организованы экскурсии по новой тюрьме, а за дополнительную плату можно было даже провести ночь в камере с отпетыми уголовниками. Как ни странно подобные круизы пользовались популярностью, особенно среди состоятельных слоев новых русских…
- Вперед! - проговорил охранник, когда экскурсанты свернули за угол, и Сергей повиновался.
Они прошли еще несколько десятков метров, конвоир приказал остановиться, открыл одну из камер при помощи пластиковой карточки и, впихнув заключенного внутрь, удалился. Дверь за спиной Лопухова бесшумно задвинулась, и он остался один на один с обитателями камеры. Обитателей было трое: голый по пояс бритоголовый амбал, весь синий от наколок, молодой парень, левая половина головы у которого была седой, а правая черной, и похожий на крысу мужичек, хлипкий и юркий. “Синий” поднялся с нар и двинулся Лопухову навстречу, скорчив вместо улыбки мерзкую гримасу.
- Кого я вижу Красавчик! Ну что ссучился падла? - процедил он сквозь зубы и правая рука его угрожающе дернулась.
- Я не Красавчик… - успел ответить Сергей, и увидел, как огромный кулак бритоголового с бешеной скоростью несется ему навстречу, прямо между глаз.
И тут вдруг он явственно услышал, как что-то щелкнуло у него в голове, и движение кулака как-то странно замедлилось, словно в научно-популярном фильме, причем замедлилось настолько, что он спокойно увернулся от удара, и даже успел в свою очередь ударить мордоворота в челюсть.
Не встретив на своем пути сопротивления кулак “синего” пролетел еще с полметра и ударился в стеклянную стену. Боль в руке, похоже, вызвала у него лишь удивление, а удар в челюсть он просто не заметил, слишком велика была разница противников в массе. Сергей понял, что, не смотря на свое неожиданно возникшее преимущество в скорости, он совершенно бессилен против этого мастодонта, все его удары не смогут причинить такой туше никакого вреда. Он посмотрел по сторонам, в надежде найти что-нибудь тяжелое, и увидел, как крысовидный мужичек вытаскивает из ботинка заточенную алюминиевую ложку. Лопухов выхватил у мужичка заточку и полоснул бритоголового по голому животу. Рана была неглубокой, но крови вытекло много, и мордоворот, забыв о своем противнике, с ужасом уставился на свой живот.
В этот момент у Лопухова в голове опять что-то щелкнуло, и он стал воспринимать окружающее в прежнем ритме.
- Ты что наделал идиот? Ты же меня убил! - проговорил бритоголовый каким-то неожиданно жалким писклявым голосом, и, прижав окровавленные руки к животу медленно сел на пол.
Дверь камеры распахнулась, появились охранники и увели Лопухова. Как развивались события дальше, он так и не увидел.
- За драку в камере вам полагается 15 суток холодного карцера, после чего вас вернут опять туда же к вашим новым «друзьям»! – плотный лысоватый мужчина неопределенного возраста, которого все называли «профессор», замолчал и посмотрел на Сергея цепким испытующим взглядом.
В ответ Сергей неопределенно пожал плечами.
- Согласен, не очень приятная перспектива, - продолжил профессор, - но я хочу сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться: я могу заменить вам тюремное заключение на ссылку!
- Ссылку куда? – спросил Лопухов.
- Совсем недалеко, в 1961 год!
- В каком смысле?