Пролежав в кровати десять минут, я почувствовал, что они ушли, и начал думать о том, чтобы они смогли мне сделать, если бы решили напасть. Это трудно объяснить, но мне казалось, что мой разум достаточно силён, чтобы отразить даже очень мощную атаку. В полночь зазвонил видеофон. Это был Райх, и он выглядел встревоженным:
— Они были у тебя?
— Да. Ушли час назад.
— От меня только что. Это был мой первый опыт общения с ними, и он мне совсем не понравился. Они сильнее, чем мы думали.
— Не знаю. Мне кажется, это была обыкновенная проверка. Тебе удалось спрятать свои мысли?
— О, да. Я как раз работал над надписями на Блоке Абхота, и я просто сосредоточился на них и стал думать в два раза медленнее.
— Позвони, если тебе потребуется моя помощь. Думаю, мы могли бы попробовать держаться в одной фазе, как братья Грау. Может, это сработает.
Я вернулся в постель и из предосторожности погрузился в сон старым способом, а не мгновенным отключением — как мы выключаем свет.
Проснулся я в подавленном состоянии, как с похмелья или во время начала болезни. Мой разум был раздражён и словно сведён судорогой — тело испытывало бы такое же ощущение, если бы я заснул в каком-нибудь холодном и сыром месте. Я сразу же понял, что время обмана прошло. Пока я спал, они спокойно вернулись и пленили меня — я был словно крепко связан по рукам и ногам.
Теперь, когда их нападение всё-таки произошло, оно не казалось столь неприятным, как я полагал раньше, да и само их присутствие отнюдь не было отвратительным, как я тоже всегда думал. Просто оно было чуждым и имело черту, которую я могу охарактеризовать как "металлическая".
У меня и мысли не было о сопротивлении. В тот момент я был словно человек под арестом, лучшей возможностью спастись которого было постараться убедить своих пленителей в том, что они ошибаются. Так что я реагировал, как делал бы это и год назад: с некоторым страхом, замешательством, но не особенно паникуя и с уверенностью, что с помощью дозы аспирина смогу избавиться от этой угнетённости. Я просмотрел в уме все свои действия за предыдущий день, чтобы объяснить возникшее чувство болезни.
В течение получаса ничего не происходило. Я просто неподвижно лежал, не слишком беспокоясь, и гадал, ослабят ли они свою хватку. Я чувствовал, что в случае необходимости смогу напрячь свои силы и отбросить их.
Затем я стал понимать, что всё это было бессмысленно. Они знали, что я знаю, и они знали, что я притворяюсь. И, будто прочтя мои мысли, Паразиты перешли к новой фазе. Они принялись давить на мой разум с такой силой, что в былые времена от этого я просто сошёл бы с ума. Точно так же, как обыкновенная тошнота даёт о себе знать чувством физической угнетённости, так и ментальная угнетённость, вызванная их давлением, была сродни тошноте.
Очевидно, я должен был начать сопротивляться, но решил пока не показывать им свою силу. Я сопротивлялся пассивно, как если бы не знал об их давлении — возможно, у них было чувство, что они пытаются столкнуть с места стотонный блок. Их напор всё возрастал, я же был совершенно уверен в себе, зная, что обладаю достаточной силой, чтобы выдержать давление в пятьдесят раз больше этого.
Однако через полчаса я уже чувствовал, что мой разум словно держит на себе целый Эверест. У меня всё ещё оставалось достаточно сил, но, продолжайся такое давление и дальше, я мог их истощить. Не оставалось ничего, кроме как показать Паразитам, на что я способен. Сделав усилие, словно рвал на себе цепи, я отбросил их, затем настроил луч своего внимания примерно на мощность сексуального оргазма и ударил по Паразитам. Удар можно было сделать сильнее в десять раз, но я хотел, чтобы они не знали всех моих возможностей. Я был всё также спокоен и не чувствовал ни малейших признаков паники, я даже почти наслаждался этой схваткой. Если я одержу победу, то в будущем мне не придётся столь тщательно ограничивать свою силу, поскольку в любом случае они уже будут её знать.
Результат первой попытки меня разочаровал. Давление исчезло и они рассеялись, но мне показалось, что они остались невредимыми. Как будто бьёшь тень. Я был бы бесконечно рад, почувствовав, что ударил их — как боксёр, сразивший ударом противника, — но мне это явно не удалось.
Их атака возобновилась немедленно. На этот раз она была столь внезапна и яростна, что мне пришлось отражать её из неподготовленной позиции. Можно было бы сказать, что я был подобен домовладельцу, столкнувшемуся с нападением шайки бродяг. Я чувствовал, что эти создания принадлежат какому-то "низшему" порядку, что они попросту паразитирующие клопы, не имеющие никакого права на мой разум. Словно крысы из сточной трубы, они решили, что достаточно сильны, чтобы напасть на меня, и моим делом было показать им, что я этого не потерплю. Я не испытывал страха — я знал, что они на моей "территории". Когда они вернулись, я снова резко и сильно ударил по ним и почувствовал, как они рассеялись.
Возможно, непосвящённый спросит меня, действительно ли я "видел" их, или чувствовал, что у них есть какая-то определённая форма. Ответ — нет. Мои ощущения будет лучше понять, если вы представите состояние, когда вы в жару, вы изнурены, и вам кажется, что всё идет хуже некуда. Стоит вам лишь начать переходить дорогу, и по вашим ногам почти проезжает автобус. Вы чувствуете, что против вас вся вселенная, вы словно идёте между двумя шеренгами убийц. Вы больше не чувствуете себя в безопасности, и вам кажется, что абсолютно всё в вашей жизни ужасающе непрочно и хрупко. Всё это и даёт приблизительное представление об атаках Паразитов. В старые дни я бы предположил, что это просто приступы пессимизма и жалости к самому себе, и быстро нашёл бы, о чём поволноваться — чтобы эти приступы казались оправданными. Мы вступаем в такие сражения по сотне раз в день, и победа в них достигается отбрасыванием пессимизма и какого-то ни было беспокойства о жизни, решительностью и осознанием важности собственного предназначения. Всем нам известно о "тайной жизни", протекающей внутри нас, и моя тренировка за последние месяцы просто сделала эту тайную жизнь доступнее. Моя сила исходила из оптимизма, "позитивного мышления", если я могу воспользоваться этим весьма сомнительным выражением[112].
Я сражался с ними в течение часа, стараясь не думать о том, что случится, если их окажется несколько миллионов — вполне достаточно, чтобы продолжать атаковать неделями, пока мой разум не истощится. Когда эта мысль появлялась сама собой, я подавлял её. Но это была, конечно же, главная опасность.
К пяти часам я уже немного устал, но совсем подавлен не был. Именно тогда мне показалось, что они получили подкрепление и группируются для атаки. На этот раз я решил рискнуть, позволив им подойти ближе — я хотел выяснить, смогу ли причинить им вред. Я дал им надавить на себя, подобно огромной толпе, подпуская всё ближе, пока не почувствовал, что задыхаюсь. Ощущение было ужасное, как будто кто-то зажимает руку в тисках. Напор увеличивался, но я всё ещё не сопротивлялся. Затем, когда держаться стало уже слишком тяжело, я собрал всю силу своего разума и ударил по ним, подобно пушке, прямо в их гущу. На этот раз ошибки не было. Может, они и были легки, как рой мух, но они сгруппировались таким плотным слоем, что не смогли отступить достаточно быстро, и к своему удовлетворению я почувствовал, что повредил большое их количество.
Затем на полчаса воцарилось спокойствие. Паразиты были всё ещё там, но было ясно, что им основательно досталось. Позднее я выяснил, что произошло. За месяцы подготовки я научился вызывать внутреннюю силу, которая была ментальным эквивалентом водородной бомбы. Тогда я применил её в первый раз, так что даже сам не знал всей её мощи. Они напали толпой, словно стая крыс на котёнка, — и вдруг обнаружили, что атакуют взрослого тигра. Не было ничего удивительного, что они испугались.
112
Уилсон подразумевает позитивизм — философское направление, по которому всё подлинное, позитивное знание может быть получено из отдельных специальных наук, философия же, претендующая на самостоятельное исследование реальности, не имеет права на существование.