С нормой первое время Гвоздь справлялся легко, оставалась даже минутка-другая для того, чтобы покурить и поболтать с такими же, как он, бедолагами. Но лафа, как известно, длится не вечно. В один прекрасный день к Гвоздю подошли двое, из которых он знал только зека по кличке Вермут.
— Будешь нынче корячиться в спальнике! — заявил Вермут, поигрывая увесистой деревянной заготовкой для ножки кресла.
— Чего это? — заупрямился Гвоздь. — По графику мое дежурство будет только через три дня.
— Да? А я и не знал! — кривая усмешка нисколько не украсила физиономию Вермута. — Значит, через три дня?
— Ну да!
— Митюха, у Гвоздя плохо с понималкой, ты не находишь? — обратился к приятелю, такому же здоровяку, как и он сам, Вермут. Затем, даже не повернувшись, он резко ударил краем деревяшки Гвоздя в живот, от чего у того перехватило дух и он скрючился, пытаясь продохнуть.
Когда Гвоздь наконец отдышался, то ни Вермута, ни его дружка рядом уже не было. Зато стояло пустое ведро и швабра. Не говоря больше ни слова, Гвоздь поплелся мыть полы в бараке.
На следующий день Вермут нахально заявил Гвоздю:
— Будешь теперь корячиться в спальнике за меня кажный раз! Иначе плохо будет!
Дальше — больше. Гвоздю пришлось выполнять по полторы-две нормы за рабочую смену, поскольку его плетеные блоки понадобились другому зеку, не желавшему особенно перетруждаться.
Так продолжалось довольно долго. До тех пор, пока на Гвоздя не обратил внимание вор в законе Каналья. И произошло это где-то за три-четыре месяца до освобождения Гвоздя из заключения.
— Тебя вызывает сам Каналья! — испуганно таращась, заявил дневальный Гвоздю, когда тот только вернулся в барак после ужина.
От этих слов у Гвоздя мурашки пробежали по спине. Он-то знал, что Каналья «вызывает» к себе только тех, кто занимался стукачеством, сотрудничая с представителями зоновской администрации. Совсем недавно перед этим точно так же Каналья вызвал к себе соседа Гвоздя по койкам Василия Конопатого — и что из этого вышло? Конопатый после того «вызова» прямиком отправился к лепилам в лазарет. Говорили, что ему отбили почки…
Гвоздь вошел в каптерку, что называется, на полусогнутых от страха. Там он увидел самого Каналью, восседавшего за письменным столом. Его обнаженный торс, на котором живого места не осталось от татуировок, лоснился от пота. Среди замысловатых рисунков на телесах Канальи особо выделялись восьмиконечные звезды, кот в сапогах и голова тигра с оскаленной пастью.
Гвоздь, немного разбиравшийся в тюремной «геральдике», сразу сообразил, что подобные «ордена» просто так не вешают. Их надо было еще заслужить.
Рядом с Канальей кучковались пятеро его прихлебателей.
— Этот? — небрежно ткнув пальцем в Гвоздя, спросил Каналья у одного из приспешников.
— Он самый и есть, — ответил здоровяк баскетбольного роста. — Гвоздем прозывается.
— Гвоздь, значит? Неплохо. Слушай сюда, Гвоздь! Мы тут с братками покумекали на досуге и решили, что тебе на воле деньжата не помешают. До светлого коммунистического завтра еще далеко, и деньги вряд ли отменят за те сто дней, что тебе осталось здесь куковать.
Первым на шутку Канальи отреагировал «баскетболист», а потом засмеялись и все остальные.
— А что, я ничего… — пробормотал Гвоздь, искоса наблюдая за тем, как Каналья, отпив из кружки драгоценного чифиря, пустил ее по кругу.
— Слушай сюда, Гвоздь! — продолжил Каналья, когда в каптерке снова воцарилась полная тишина. — От «кума» на освобождение ты получишь двадцать пять рублей. Больше начальник тебе все равно не даст. Зато я дам побольше. Ты получишь от меня еще полсотни, если, конечно, сделаешь то, что я скажу…
— А что надо сделать? — набравшись смелости, переступил с ноги на ногу Гвоздь.
— Об этом узнаешь позже. А пока живи хорошо. Вы меня поняли? — снова повернул голову в сторону «баскетболиста» Каналья.
И Гвоздь с той поры зажил в зоне, как кум королю. Больше никто даже не пытался поживиться за его счет.
За день до освобождения Гвоздя снова вызвал в контору Каналья и прямо, без обиняков, заявил:
— Тебя завтра повезут на автовокзал и посадят в автобус. Ты проедешь на нем одну остановку, вылезешь из автобуса и пройдешь до деревянного моста через речку Потня. Залезешь под мост и увидишь там большую яму. В яме закопан рюкзак и деньги. Пятьдесят рублей возьмешь себе, а на остальные купишь десять бутылок водки и двадцать пачек чая. Все это добро сложишь в рюкзак и отнесешь обратно под мост. И учти, Гвоздь! Если не сделаешь этого, то пожалеешь, что на свет Божий уродился таким дураком. Понял? Я тебя, гниду, тогда из-под земли достану!..