— Ты в нем уверен? — еще раз спросил Кирпич.
— Да… Позвони ему. Таксофон во дворе…
Билялетдинов оказался сухощавым татарином ростом под метр девяносто. На его лице будто застыла вечная кривая ухмылка. Он и говорил как-то странно, кривя рот. Было такое впечатление, что вся правая часть лица у него парализована.
— Где же это ты наткнулся на такой «гвоздь»? — осмотрев огнестрельную рану на заднице Обреза, поинтересовался фельдшер, готовя шприц с новокаином, хирургические иглы и шовный материал. — Мне твой приятель сказал, когда звонил по телефону, что ты случайно упал со штабеля ящиков и угодил прямо этим самым местом на ржавый гвоздь… Нет? Хорошо, что этот «гвоздь» прошел навылет, а то пришлось бы тебе ползадницы отрезать… Шутка!
— Ну ты шутник! — хмуро проговорил Кирпич. — Если после твоих «экспериментов» с ним что-нибудь случится, то не обессудь. Я тебе голову откручу.
— Серьезный у тебя приятель, как я погляжу! — скривился фельдшер. — Только меня ведь не испугаешь. Не таких видали!
Обработав рану и наложив несколько швов, фельдшер сказал:
— Твое счастье, что рана касательная, а не прободная. А то бы заживление могло очень затянуться. Нагноение там всякое и тому подобная мерзость. А ты скоро будешь бегать как ни в чем не бывало. Через неделю я зайду и швы сниму. А пока постельный режим…
— Слушай, ты вот что!.. — начал Кирпич проводить с фельдшером «разъяснительную работу», когда тот уходил.
— Понял, понял! — перебил его Билялетдинов. — Ты хочешь сказать, чтобы я не извещал милицию об этом случае… Так и быть, не извещу. Но есть одна заковыка… Деньги нужны позарез! Я сейчас временно не работаю… А у меня семья, дети.
— Сколько? — деловито спросил Кирпич.
— Я думаю, сотни три-четыре… — просительно поглядев на Кирпича, сказал фельдшер.
Кирпич полез в карман и отсчитал пять сотенных купюр в долларах, но передал фельдшеру их не все.
— Пятьсот баксов за услуги и молчание! — произнес Кирпич, давая фельдшеру только двести долларов, а остальные убирая обратно. — Еще триста получишь после снятия швов.
— Вот так бы сразу! А то все эти ненужные разговоры, запугивания… Я нем как рыба! Если раненому… то есть больному, станет хуже, то сразу мне позвоните! Всего наилучшего!
Фельдшер не соврал. К воскресенью Обрез действительно был уже на ногах. И хотя сидеть он еще опасался, ходить и лежать мог более или менее свободно, не испытывая боли.
Кирпич все эти дни в санатории не появлялся, ухаживая за приятелем. Но о разговоре с Гвоздем, происшедшем у него перед самым нападением на лабораторию Браслета, помнил хорошо. Тогда он отказался заплатить Гвоздю за сведения о даче Браслета. Теперь, пожалуй, раскошелился бы. Ведь ему так и не удалось выведать у «химиков», где находится центральный офис Браслета, а на это он очень рассчитывал, когда затевал всю эту акцию.
Мысли о даче, принадлежавшей Браслету, теперь не давали ему покоя. И он, увидев, что Обрез пошел на поправку, сразу же предложил ему совершить автомобильную прогулку на берег реки Сестры.
— Не знаю, смогу ли я сидеть в машине, — замялся Обрез. — Но попробовать можно…
Сидеть ему и не пришлось. Он, как и в прошлый раз, когда только получил свое ранение, улегся на заднем сиденье боком так, чтобы основная тяжесть тела пришлась на непострадавшую левую ягодицу.
К даче Браслета, освещенной яркими огнями, они подъехали, когда на улице уже смеркалось. Оттуда слышались звуки развеселой музыки и песен.
— Гуляют, суки! — злобно произнес Кирпич. — Празднуют свою победу…
В его разгоряченном мозгу тут же возник план немедленной мести Браслету и его помощникам. Ничего не говоря Обрезу, он вылез из машины, открыл багажник и, поковырявшись там с минуту, вытащил пустую бутылку из-под водки, затем достал канистру с запасным бензином, открыл заглушку и наполнил бутылку почти по самое горлышко бензином.
— Вот так! — пробурчал себе под нос Кирпич, затыкая горлышко бутылки ветошью. — Зажигательная бомба имени товарища Молотова… Посмотрим теперь, как эти бесы будут кочевряжиться… Ох и весело будет!
Подобравшись к забору дачи поближе, Кирпич увидел, где стена деревянной пристройки к особняку почти соприкасается с забором. Порадовавшись этому обстоятельству, он чиркнул зажигалкой, вынутой из кармана, и запалил своеобразный фитиль на горлышке бутылки с бензином. Подождав, пока фитиль как следует разгорелся, он, широко размахнувшись, швырнул бутылку на крышу пристройки, где она и разбилась, расплескав сгустки огня по всей толи, которой была покрыта крыша.