Анжелка-шоколадка возникла в зале ресторана после этого минут через пять. Среди своих подруг, или, вернее, служанок, она отличалась более светлой кожей и вполне цивильной одеждой. На ней был брючный костюм розового цвета. Не говоря ни слова, она уселась за стол и принялась неторопливо накладывать на свою тарелку всего понемногу. При этом девушки и «евнухи» совершенно за ней не ухаживали. Наоборот, они отошли от столиков подальше, к самой сцене, где по вечерам выступал местная знаменитость, секс-балет «Пингвинята», и принялись там веселиться — петь и плясать, причем музыку им заменяло хлопанье в ладоши.
Когда я понял, что Анжелка утолила свой зверский голод, то решил подсесть к ней. При этом меня поразило то обстоятельство, что факт моего перемещения абсолютно не обеспокоил ее «евнухов». Они продолжали орать что-то несусветное и притопывать ногами, а я, нахально усевшись напротив Анжелки, впился в нее страстным взглядом. Она же, не обращая на меня внимания, продолжала работать челюстями. И я понял, что Бог ее аппетитом не обидел.
Наконец насытившись, она, тяжело отдуваясь, откинулась на спинку стула и только теперь соизволила окинуть меня оценивающим взглядом.
— Чего ты хочешь, мужик? — спросила она довольно вульгарным низким голосом. Если бы я ее не видел сейчас перед собой, то мог бы подумать, что ко мне обращается мужчина. — Скажи прямо, я тебе нравлюсь?
— Цветочек! — не сказал, а пропел я. — Откуда в нашей суровой снежной стране берутся такие красивые пупсики? Я в восторге!
— Не гони понт, фраер! — выдал на это нежный толстогубый ротик. — Говори, что надо, и проваливай!
Нет, определенно эта красотка произрастала в наших родных подворотнях, подумалось мне. Иначе где бы еще она могла научиться такому великолепному московскому сленгу?
— Цыпочка, — сказал я, переходя на тот же жаргон, которым владела эта во всех отношениях необычная девица, — мне дозарезу нужен твой кент Мбола. Ты видишь, что я один и даже без ствола под мышкой? — Я демонстративно откинул полу своего пиджака.
— Зачем тебе Мбола, мужик? Он не любит встречаться со всякой швалью.
— Ты ему скажи только два слова: «Привет от Браслета!» Остальное он сам поймет, — сказал я.
— Ты ему это сам скажешь! Вон он идет к нам собственной персоной…
Я быстро обернулся и действительно увидел здоровенного бритоголового негра с татуировкой на макушке. Такого поворота событий я, честно признаться, не ожидал.
Негр, одетый во вполне приличный костюм белого цвета, подошел к Анжелке и, не обращая на меня внимания, принялся ее целовать чуть ли не взасос.
— Соскучился по мне, черномазенький? — ласково пропела Анжелка, когда Мбола оставил ее в покое и уселся на соседний стул.
— Я тебе скучать! — выдохнул нигериец, доставая здоровенный складной нож из кармана и отхватывая им от жаренного на вертеле барашка заднюю ляжку.
«Все-таки дикарь и в цивилизованном мире останется дикарем, несмотря на все его образование», — подумал я, внимательно наблюдая за Мболой.
— Проголодался, котик? — продолжала тем временем мурлыкать «шоколадка».
— А-мня… — ответил ей Мбола, вгрызаясь в сочное мясо.
— Ну кушай, кушай, маленький! Только не подавись… Тут тебя мужик какой-то дожидается.
— А?.. — в первый раз с интересом взглянул на меня Мбола.
— Я от Браслета, — начал я излагать свою липу. — Он очень хочет с тобой встретиться! Только все никак не получается. Но я вас обязательно познакомлю!
Мбола, бросив недоеденный кусок обратно в блюдо с барашком, пристально уставился мне в лицо.
— Почему сам не здесь? — спросил он, вытаращив зенки.
— В другой раз, если мы договоримся, придет он сам.
— Мы договоримся! — быстро сказал Мбола. — Да! Сейчас кушать!
— Спасибо, я уже сыт, — поблагодарил я.
— Кушать! — повторил нигериец. — Очень много кушать!
Мне ничего не оставалось делать, как пообедать еще раз…
Во вторник утром Гвоздь проснулся оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.
— Вставай скорее! Ты завтрак проспал… И еще! Тебя вызывает в свой кабинет «генерал-прапорщик»! Слышишь?
Приоткрыв глаза, Гвоздь обнаружил рядом с собой Петровича, продолжавшего зудеть над ухом, как нудный противный комар:
— Ты хоть помнишь, что вчера натворил? Это ж надо до такого додуматься! Приполз после отбоя на карачках. Морда побитая, пальто порвано. И нет бы молчал и сопел в две дырочки, а то начал выступать и все не по делу. Орал во всю Ивановскую, что несправедливости не потерпишь! Что уроешь всякую падлу, которая только тебя охмурит… Потом полез целоваться с бабой Феней — санитаркой. Вчера ее смена была. Кричал при этом, что таких красоток в жизни не видывал. Гвоздь, побойся Бога, ей же за восемьдесят перевалило!.. Это же полный перевердон! Потом сцепился с дежурным врачом. Чего ты с ним не поладил, с Сидоровичем? Хороший мужик, не вредный. Но вчера ты его достал. Он приказал влить в тебя целый тазик марганцовки для отрезвления, только после этого ты, когда проблевался, несколько поутих и пошел спать… Гвоздь, где это ты вчера так нажрался?