По идее, паразиты должны были выиграть от таких перемен в научных взглядах. Они перестали наконец считаться париями биологии. Но даже в середине XX в. паразиты все еще несли на себе клеймо Ланкестера и служили объектом презрения как в науке, так и за ее пределами. Расовые мифы Гитлера рухнули, сторонники истребления социальных паразитов остались только на краях политического спектра — среди бритоголовых «арийцев» и мелких диктаторов, а слово «паразит» по-прежнему несет в себе оскорбительный смысл. Точно так же значительную часть XX в. ученые считали паразитов мелкими дегенератами, довольно забавными, но незначительными гостями на празднике жизни. Когда экологи исследовали движение солнечной энергии по пищевым цепочкам — через растения в животных, место для паразитов находилось разве что в примечаниях о всяких необычных случаях. Считалось, что паразиты почти не эволюционируют, разве что носители в процессе собственной эволюции потянут их за собой.
Еще в 1989 г. Конрад Лоренц, великий основоположник этологии — науки о поведении животных, писал об «обратной эволюции» паразитов. Он не хотел называть это «вырождением» (возможно, потому, что это слово было слишком сильно запятнано нацистской риторикой) и придумал новое слово «саккулинизация» в честь все того же регрессирующего ракообразного Ланкестера. «Когда мы используем понятия "выше" и "ниже" в применении и к живым существам, и к культурам, — писал он, — наша оценка говорит непосредственно о количестве информации, знаний, осознанных или неосознанных, присущих этим живым системам». Исходя из этого, Лоренц презирает паразитов: «Если судить адаптированные формы паразитов по количеству утраченной информации, выяснится, что потери информации соответствуют и полностью подтверждают наше низкое мнение о них и наше отношение к паразитам вообще. Взрослая особь Sacculina carcini не имеет никакого понятия об особенностях и странностях места своего обитания; единственное, что она знает, это своего хозяина». Как и Ланкестер за 110 лет до него, Лоренц видел в паразитах лишь предупреждение человечеству. «Упадок чисто человеческих качеств и свойств порождает ужасающий призрак недочеловека и даже вовсе не человека».
Ученые от Ланкестера до Лоренца поняли все неверно. Паразиты — высокоорганизованные, прекрасно адаптированные существа, занимающие центральное место в истории развития жизни на Земле. Если бы ученых, занятых изучением жизни, — зоологов, иммунологов, математических биологов, экологов — не разделяли такие высокие стены, в паразитах значительно раньше могли увидеть существ, вызывающих вовсе не отвращение или по крайней мере не только отвращение. Судите сами. Если паразиты настолько слабы и ленивы, как умудряются они жить в каждом свободноживущем виде и поражать миллиарды людей? Как могут они изменяться со временем так, что препараты, при помощи которых с ними когда-то боролись, становятся бесполезными? Как могут паразиты бросать вызов вакцинам, способным обуздать таких известных убийц, как оспа и полиомиелит?
Проблема сводится к тому, что в начале XX в. ученые решили, что им все известно. Они выяснили, как возникают болезни, что их вызывает и как можно лечить некоторые из них. Они поняли, как эволюционировала жизнь. Эти люди очень легкомысленно относились к глубине своего невежества. Им следовало бы помнить слова Стеенструпа — биолога, первым доказавшего, что паразиты не похожи ни на какие другие живые существа на Земле. Стеенструп был совершенно прав, когда писал в 1845 г.: «Я считаю, что мне удалось увидеть лишь первые приблизительные контуры одной из провинций великой неисследованной terra incognita, которая лежит перед нами и исследование которой обещает результаты, которые мы сейчас едва ли можем вообразить».
Глава 2. Terra incognita
Да не расстанусь я с тобою никогда, о мой великодушный хозяин, о моя вселенная. Ты для меня — как для тебя воздух, которым ты дышишь, как свет, которым наслаждаешься.
Плохо пришлось бы Ракели Уэлч без подводной лодки[1]. Представьте, что ей, уменьшенной до размера булавочной головки, пришлось бы самостоятельно пробраться в кровеносную систему умирающего дипломата и спасти его. Даже если бы она сумела процарапать себе путь сквозь плотные слои кожи и пробраться в кровеносный сосуд, периодические сокращения сердца и толчки крови сбили бы ее с ног и потащили по кровеносной системе. Предположим, что на героине была бы надета маска, позволяющая извлекать из крови кислород и тем самым обеспечивать дыхание. Она все равно задохнулась бы, оказавшись в какой-нибудь части тела, где кислорода почти нет, к примеру, в печени. Кроме того, кувыркаясь в полной темноте, она неизбежно заблудилась бы, не в силах понять, где находится — в полой вене или в сонной артерии.
1
Речь идет о фильме Ричарда Флайшера «Фантастическое путешествие», где актриса исполнила одну из главных ролей.