Поздно вечером они разбили, наконец, лагерь, и Калло с Игиной смогли насладиться долгожданным комфортом. Слуг принц попросил удалиться, ощущая острую потребность остаться вновь вдвоём. Эльф задумчиво смотрел на ободки снятых оков и вспоминал глубокое удивление товарищей, когда он приказал принести свежие одежды для девушки к себе в шатёр и настоял на том, чтобы она остановилась на ночь в нём.
- Ну всё, теперь твоя репутация катится под откос, Высочество, - усмехнулась Игина, медленно цедя вино из бокала. – Какое же потрясающее вино у эльфов, это нечто невообразимое, мироздание должно простить все прегрешения этой расе только лишь за умение делать такое вино! Так вот, они не поймут. Но мне очень понравилась ярость в твоём шёпоте «она же моя парчхан-ва»! Так и представляю, как ты сверкнул глазами!
- Не знал, что ты слышала, - смутился Калло.
- Ты так грустно смотришь на наручники сейчас, что мне хочется заковаться обратно, - проговорила она совсем другим тоном, отставив бокал в сторону и скользнув к эльфу. Подошла сзади, заключив в кольцо объятий. Он погладил её руки.
- Я попрошу дома сделать нам парные браслеты с драгоценными камнями. Если ты не против.
Она засмеялась.
- Как это мило! Нет, конечно, не против. Буду носить с огромным удовольствием! - а потом посерьёзнела. – Калло, я ведь буду очень мешать тебе. Ты принц, тебе нужна ровня, а я человек, типа этих, которых мы оставили позади.
- Как мне может мешать та, которая спасла меня? – он непонимающе вскинул тонкие брови. – Ты нужна мне.
- Я понимаю это. Но они-то думают, что я твоя любовница, что это твой каприз, блажь, как, ну я не знаю, извращённое плотское лечение к зверушке! Недостойно принца!
- Какие ужасные вещи ты говоришь, Игина! Эльфы видят различия между домашним скотом и людьми, ты не права! Наше отличие от людей в том, что срок наших жизней не ограничен, мне не надо думать, что через пятьдесят или сто лет я непременно должен буду занять место отца, – этого может не случиться тысячи лет или никогда, и я молюсь духам Жизни, чтобы так и произошло! К тому же общественность может и не принять прямого наследника короля, если сочтёт его недостойным. И тогда королём сделают другого.
- Любопытно, я было подумала, что у Новых эльфов монархия, непременное наследование титула, все дела… Но вообще ваш Раскол, ты извини, - это очень большая глупость, милый Калло. Грызться друг с другом только потому, что в родном мире врагов уже не осталось.
Он пожал плечами, гася шевельнувшееся раздражение. Что человек знает о душах его народа! А может, как раз таки знает, как не думать о той детской сказке?
- Были весомые причины, - сдержанно ответил он.
Игина вздохнула.
- Мне просто невыносимо думать, что эльфы этого мира убивают друг друга. Вот что по-настоящему недостойно и является извращением. А теперь ещё и я мучу воду… - она осеклась.
- Если хочешь, давай сбежим вдвоём? – легкомысленно, словно подросток, спросил принц. – Бросим всё и не будем больше думать ни о чём: ни о титулах, ни о расколах, ни о том, что скажут другие? Уйдём от всех и будем жить в лесу вдвоём вдали от эльфов и от людей?
Она уставилась на него долгим, пронзительным взглядом, переворачивающим душу. Будто всерьёз размышляла над выбором, но Калло прекрасно знал, что это не так. Для неё нет никакого выбора: тот первый глоток чувств Игины, омывший его душу вместе с выплеском её пробуждающейся способности к резонансу, сиял в душе Калло ярче, чем полыхание костра в ночной мгле. Он помнил, он знал, что чувствует его парчхан-ва, и потому ему был заранее известен ответ.
Игина молчала, лишь глядела на него, и на её устах всё заметнее проступала лёгкая нежная улыбка. Он опять ощутил этот поток тепла и желания помочь от неё, и тишина показалась эльфу невыносимой.
- Ладно-ладно, я вовсе не хочу ставить тебя перед выбором или убегать и прятаться от всего… извини. Я совсем не то хотел предложить…
- Я поняла, Калло. Просто не знала, как выразить словами то, что чувствую. Всё в порядке. Мы справимся с этим. Если что, помнишь, я предлагала? Я всегда могу уйти.
- Нет, теперь не можешь, - он обернулся и легко поднял девушку на руки, закружив её по шатру. – Ты же моя парчхан-ва.
Гонцы были посланы домой в обгон возвращающегося отряда. Калло представлял, как его отцу докладывают о том, что он жив и здоров, как лицо короля освещается радостью, а потом морщится, когда ему рассказывают, что принца выходила в плену человеческая девушка, чужачка из другого мира, и теперь Калло называет её своей парчхан-ва и совершенно неразлучен с нею, даже ночуют вместе открыто, презрев приличия. Вместе с ней вкушает пищу, с ней рядом выслушивает все донесения и отдаёт приказы, не скрывая ничего, не разлучаясь ни на минуту, завязавшись на неё полностью, будто отдав всего себя.
Его с отцом всегда связывали искренние и доверительные отношения, но сможет ли он понять? Принять? Как рассказать, как представить другому, что Калло пережил в плену, что для него это означало и что сделала Игина для него, не только для тела, но и для его духа? Хмурясь, принц понимал, что не объяснить, не выразить прочувствованного, кто не ощущал, не поймёт, что такое парчхан-ва. В разы было бы легче просто объявить девушку своей избранницей и настаивать на межрасовом браке. Это бы король понял, Калло был уверен. Ему всегда нравились люди, возможно, потому, что его детство прошло среди людей. Но брак с Игиной был невозможен, не те у них отношения, и она… любит другого.
Как ни ломал голову принц, так и не смог придумать, как и что говорить отцу-королю. Он подошёл и обнял его, когда их торжественное возвращение домой взволнованной волной прокатился по поселению. Игина, отговорившись усталостью от непривычной ей верховой езды, тихо ехала в фургоне, вёзшем припасы, и то ли уснула, то ли намеренно ожидала, когда можно будет выйти, не вызывая пристального внимания обитателей лесного поселения. Калло знал, что его парчхан-ва тоже не знает, как ей говорить с королём.
Вечерело, и король чутко не стал настаивать на разговоре или пире, отпустив сына отдохнуть после долгожданного возвращения домой и передав заботы о нём на сегодня слугам.
- Она поселится у меня, - начал раздавать привычные уже ему указания Калло своим слугам, но в этот раз Игина осторожно коснулась его плеча и покачала головой.
- Не стоит, - тихо проговорила она. – Не стоит мне делить с тобой одни покои, мой принц.
- Почему? Мы же уже обсуждали это и, пока ехали, жили в моём шатре… Все знают о нас.
- Да, я понимаю. Посели меня рядом, в соседних покоях, я с радостью буду проводить с тобой все дни и всё время, которое ты пожелаешь уделить мне, но не сели меня в твоих покоях. Поверь, так будет лучше.
Калло покорился мягкой, но упорной настойчивости непривычно тихого голоса, недоумевая, что же с ней произошло и в чём причина этой очередной перемены. Может быть, кто-то из ехидных обителей его лесного дворца что-то бросил ей вслед, уколол, укорил? Калло был полон решимости защищать Игину ото всех, кто посмеет хоть как-то омрачить радость в её взгляде.
Наутро он едва дождался, когда горничная Игины сообщила ему, что девушка встала, умылась и готова ко встрече с сиятельным принцем, и тут же бросился в соседние покои. Он нашёл свою парчхан-ва преображённой отдыхом в мягкой постели, дорогими одеждами, затейливой причёской и неброским эльфийским макияжем – следами забот женщин, служивших во дворце. Она гордо распрямила покрытые тонкой тканью платья плечи и взглянула на Калло с истинно королевским достоинством. Он восхищённо замер, Игина была похожа на только что распустившийся свежий цветок, а она радостно рассмеялась.