Счастье от того, что я наконец — то получила то, чего хочу, — увидела своего лучшего друга лично, — быстро омрачается разочарованием из-за того, что он солгал мне о своей личности.
— Лиам, — я ненавижу хрупкость своего голоса. — Почему… ты не сказал мне, что это был ты?
Его голубые глаза выдают его страдание. — Потому что я не хотел, чтобы ты знала.
Обида сжимает мои голосовые связки, заставляя горло сжиматься от боли.
Я мгновенно вскакиваю на ноги, разочарование пульсирует внутри меня, как шар-невидимка. Я очень стараюсь не злиться. Это сложнее, чем я думала. — И все же ты с самого начала знал, что я — Мэйбл. Иначе ты бы не называл меня Бел. Никто, кроме тебя, не называет меня так.
Лиам тоже волнуется, и я действительно осознаю, что это он. Лиам, которого я умирала от желания увидеть в течение двух лет. Лиам, который был моей опорой в течение двух лет. Лиам, который уклонялся от всех моих попыток увидеться с ним.
И когда я не обращаю внимания на внешность, я понимаю, что то, как он вел себя по отношению ко мне последние полчаса — добрый, заботливый, немного застенчивый — очень похоже на моего Лиама. А также его любовь к строительству. И все же я ни за что не смогла бы его узнать, учитывая, что он никогда не позволял мне увидеть его мельком.
— Как ты узнал, что я Бел? — шепчу я.
Он качает головой, у него хватает приличия выглядеть пристыженным. — Я всегда знал, как ты выглядишь, детка. Тебя было нетрудно найти в Интернете.
По сути, он следил за моим Instagram и никогда не сообщал мне об этом ни в одном из наших сообщений. Мило. Очевидно, меня было нетрудно найти, поскольку моя биография содержала краткое описание — 20 лет, канадско — филиппинская модель, студентка факультета маркетинга, — и Лиам, как мы установили, знает меня как свои пять пальцев.
У него нет социальных сетей — по крайней мере, так он мне сказал, — так что вряд ли я когда-нибудь смогла бы отплатить ему тем же. Черт возьми, я просмотрела много аккаунтов Лиама О'Коннелла, но я никак не могла знать, какой из них принадлежит ему.
Предательство обжигает мой желудок, как кислота.
— И все же ты так и не оказал мне любезность узнать, как ты выглядишь.
Мои резкие слова заставляют его поморщиться. Хорошо. Я хочу, чтобы он почувствовал ту же боль, что и я. Это может быть иррационально, но я ненавижу то, какой одураченной я себя чувствую прямо сейчас.
— Для тебя это что, какая-то шутка? Ты знаешь, как долго я хотела встретиться с тобой, Лиам, и я сделала все, что было в моих силах, чтобы показать тебе, что ты можешь мне доверять. — слова вырываются из моей груди, пропитанные болью. — Я была так расстроена, когда ты отменил сегодняшний вечер, сказав, что не сможешь прийти. Но вот ты здесь, во плоти. Черт, Лиам, ты даже не говорил мне, что работаешь в «Макгрегоре». Ты хоть представляешь, как плохо это выглядит?
Время, которое мы только что провели вместе, кажется мне дешевым. Я чувствую себя обманутой, и мне жаль, что я не могу заставить себя смотреть сквозь красную пелену, затуманивающую мое зрение.
— Бел, пожалуйста, — Лиам делает шаг вперед, и его запах — соснового дерева и чего-то совершенно мужского — окутывает меня. Я не могу ясно мыслить, когда он так близко, затуманивая мои мысли. — Я ненавижу, что расстроил тебя. Я не хотел, чтобы все вышло так, как сейчас.
— Тогда скажи мне, что творилось у тебя в голове, когда ты сидел здесь и разговаривал со мной так, словно я была тебе незнакома, — проскрежетала я. — Заставь меня понять, почему ты солгал и представился Ли, а не Лиамом.
Лиам протягивает руку. Я не отвечаю тем же. Обиженный, он отбрасывает её в сторону. Я ненавижу то, что мне больно видеть, как этот большой, великолепный мужчина страдает из-за меня.
Любой желающий может пройти мимо и увидеть наше выяснение отношений в коридоре. Внезапно я чувствую себя незащищенной и крайне неуютно. Я ненавижу конфронтации. Я просто хочу, чтобы меня перенесли обратно в мою комнату, в безопасную постель, к моей кошке.
— Я знал, что ты придешь сегодня вечером, но я не был готов к тому, что ты встретишься со мной, Бел, — с сожалением говорит Лиам. Все мое тело вздрагивает. — Потом я увидел, как тебя ударили, и я не мог спокойно смотреть, как тебе причиняют боль на моих глазах. Поэтому я предложил тебе немного льда и…я хотел быть рядом с тобой. Я знаю, что испортил всю эту ситуацию, но клянусь, это не входило в мои намерения. Пожалуйста, поверь мне.
Я все еще не могу прийти в себя от того, что он сказал раньше. — Почему ты не был готов к тому, что я встречусь с тобой?
— Я не могу этого объяснить, — его рука тревожно скользит вниз по бочкообразной груди и животу. — Мне жаль.
В конце концов, я не могу заставить Лиама высказывать свое мнение, если он этого не хочет. Это чертовски больно, и я сдаюсь.
— Да, ну, это больше не имеет значения, — возражаю я, качая головой. — Спасибо за неожиданное откровение, Лиам.
Его голубые глаза расширяются. — Бел…
Я уже разворачиваюсь и марширую по коридору, направляясь прямиком к бару. Мне нужно позвать Кеннеди и сказать ей, что наши сорок минут истекли. Я выполнила свою часть сделки.
Я больше не могу здесь находиться.
Лиам все еще зовет меня. Я слышу его громкие шаги, когда он приближается. Я набираю скорость, пока не перехожу практически на быструю ходьбу трусцой на каблуках.
Я думала, что наша первая встреча пройдет совсем не так.
Боль в моей груди распространяется по моему телу подобно лесному пожару, пока она не поглощает меня целиком. Это подпитывает мое желание сбежать от Лиама и от нашей так называемой дружбы.
— Бел, подожди, пожалуйста! — кричит он.
Я сливаюсь с толпой посетителей бара и выбегаю через парадную дверь, прижимая телефон к уху, когда звоню Кеннеди.
Свежий воздух едва ли успокаивает меня.
Такое чувство, будто кто-то вырезал мои внутренности ножом, и теперь за мной тянется кровавый след.
Когда я тяжело дышу и поднимаю голову к небу, я прихожу к выводу, что действия Лиама причиняют мне невыразимую боль из-за моих чувств к нему.
Хотя, я думаю, все это больше не имеет значения.
Потому что я покончила с Лиамом.
Так чертовски покончила.
Глава 5
Лиам
Я облажался на колоссальном уровне.
Этого нельзя отрицать.
Прошло шесть дней с тех пор, как Мэйбл сбежала из Макгрегора после нашей ссоры.
Неудивительно, что она ушла с разбитым сердцем. Она сделала себя уязвимой, рассказав мне, как сильно хотела меня увидеть, а все, что я ей ответил, было: «Я не был готов к тому, что ты встретишься со мной, Бел». Никаких других объяснений. Только это. Что за идиотский поступок.
Кроме того, прошло шесть ночей с тех пор, как Мэйбл начала игнорировать мои текстовые сообщения.
Никогда в своей жизни я не чувствовал себя таким подавленным.
Хуже всего то, что я заслуживаю таких чувств.
Последние несколько дней я провел, размышляя над ситуацией и жалея, что не мог поступить по-другому.
Вонзить кол в мою грудь было бы менее болезненно, чем видеть отчаянный блеск в ее мягких карих глазах, когда она убегала.
Боже, я был причиной этого выражения на ее лице. Я огорчил ее. Я не должен ее расстраивать. Я должен любить и защищать ее. Всегда.
Сегодня вечер четверга, и я работаю в последнюю смену с Пией. Что ж, она работает, а я дуюсь, сидя на табурете у бара с бутылкой безалкогольного пива в руках.
Я смотрю на него так, словно в нем содержатся ответы на все мои вопросы.
Срочная новость: это не так.
В баре никого нет, кроме нас двоих. Все остальные разошлись по домам. На заднем плане раздается звук того, как Пия пересчитывает наличные, и низкое гудение песни RnB. Но ничего из этого ни звучит громче, чем ненависть к себе, кипящая в моей душе.
Я горжусь тем, что я спокойный человек. Я уравновешенный человек и изо всех сил стараюсь сдерживать свои эмоции, когда работаю. Однако сегодняшний вечер стал серьезным испытанием моей сдержанности. Я разнял три пьяные драки между горсткой парней из братства, и мне действительно пришлось сдерживаться, чтобы не ударить их кулаком, чтобы выпустить пар.