– Я еще настолько не голодна, чтобы прыгать в дерьмо «солдатиком»!
– Если бы тебе на самом деле хотелось секса, ты бы не выпендривалась, а брала что дают, – философски сказал Тимур. – Тебе просто нравится ныть, что у тебя его нет. Кстати, после знакомства с Дмитрием Сергеевичем, я начинаю понимать, почему.
Тимур улыбнулся: у него была совершенно идиотская манера заискивать перед власть имущими. Он так изысканно лебезил перед Димой, что я слегка ревновала. Будь у меня такие способности, я бы за него замуж вышла. От этого у меня опять испортилось настроение.
Я склонила голову к плечу и растянула губы в улыбке:
– А почему у тебя самого нет секаса с Сонечкой, не начал еще? Понимать?
– Они просто друзья.
– Ха! Ха! Ха! – раздельно сказала я. – Будь ты так богат, как он, ты бы с ней дружил, или все-таки трахал?
Тимур скривился.
– Ты просто завидуешь Сонечке и думаешь, что она с ним делает то, чего хочешь ты. А она, между прочим, очень хорошо о тебе отзывается.
Я полыхнула алым, но не нашлась, что сказать в ответ. Сонечка обо всех отзывалась так – хорошо… Сука!
– Я ей не завидую. Я Диме завидую. Я бы сама ее трахала, будь у меня шанс!
– Я ей передам, – парировал Тим, – она будет рада.
– Передай, передай. А то мне в «Sекс» писать нечего.
– Погоди-ка, погоди, – заинтересовался Шеф и ласково прищурился на Тимура. – Ну-ка, рассказывай… Почему у нее нет секса?
– Потому что она никому не дает! – тоном Петросяна, сказал Тимур. – Дмитрий Сергеевич дружит с ее первым «мужем» Женей. Ну, тот, что в книге – Коля, который, якобы, ее не хотел. Так вот, Ровинская посидела дома после Кореи и поняла, что не бывает некрасивых мужчин, бывает недостаточно денег. Ну и написала своему корейцу записку. Типа, люблю не могу, люби меня.
– Хватит! – я покраснела, вспомнив свою записку.
– Нет, продолжай! – сказал Шеф.
– Я продолжаю, – Тимур почти что светился от оказанного доверия. – Со слов Дмитрисергеича, разумеется. Так вот, муж-Женя прочел записку, заволновался, понятно: а то как жениться, так он, а как трахать, так какой-то американец. И вот он все дела скомкивает и требует его из Комсы везти обратно в Хабаровск. Жену, типа, один я не ебал, а это не есть чуота. Они едут в Хабаровск, Дмитрий Сергеевич матерится последними словами, объясняя ему, что Ровинская все равно не даст, но что поделаешь? Гость ему тупо не верит. Гость хочет чтоб секс был дэ…
Я кусала губы от злости, но молчала. Боялась разрыдаться, если заговорю. Это был Димин текст, не Тимура. Тимур повторял его без редакторской правки, чтобы меня задеть. Но меня задевало лишь то, что сам текст – Димин. Он сам себя, похоже, в литературности превзошел.
Шеф наклонился над столом, припав на локти, словно большой пьяный лабрадор. Его глаза блестели в предвкушении хорошей шутки. Тимур наслаждался своей местью за правду о Сонечке.
– И вот они приезжают в Хабаровск, кореец звонит и говорит: жена, давай ноги в руки, я приехал тебя любить…
– Да все не так было!.. – не выдержала я.
– …а она говорит: ЗАВТРА! Завтра, Шеф! Прикиньте? За-а-автра! Мужику на самолет в ночи, они гнали без перерыва четыре часа подряд, а она – за-а-ав-тра. Я тебе клянусь, ты до сих пор жива, потому что Дмитрий Сергеевич знает тебя и жалеет, что дура. Ну, и что он твоему корейцу другую блондинку быстренько подогнал.
Шеф лежал на столе, головой в клавиатуре и стонал, стуча по стопке бумаг ладонью. Я стояла, онемев от стыда и ненависти к Тимуру.
– «Завтра-а-а!» – почти рыдал Шеф. – О-о-ой, я не могу! Ровинская! Как ты вообще выжила в наше жестокое время?.. Растолстела, чтобы мафия перестала тебя узнавать?.. Я не могу-у-у!.. Завтра-а-а-а!
Пылая от ненависти, я посмотрела на Тиму, как Галилео на Инквизицию:
– Я живу напротив окон Дмитрисергеича. Угадай, кого в тех окнах вижу? В тех самых китайских трусах и черных чулочках? Даю подсказку: это не Макс.
«Помоги себе… коленом»
Ангелина ЗЛОБИНА
«…Времена меняются. Люди тоже. И если во времена наших бабушек девушке надлежало быть милой и скромной, то теперь все иначе. Самое главное, что должна уметь девушка – это постоять за себя. Равноправие, понимаете ли. Теперь мужики на равных выясняют с нами отношения.
Не знаю почему, но из двадцати парней, которые пытаются завязать со мной знакомство, подходящим оказывается лишь один. Двадцать первый. Зато слизняки и уроды всех видов всегда наготове.