– Теперь я понимаю, почему полиция с ног сбилась, а найти вас не может!
– Почему?
– Да потому, что есть еще такие полицейские, как я…
Что за этим - сожаление, гордость или угроза?
– Скоро месяц покажется, - сказал Антон.
– А ты слыхал что-нибудь про белую смерть?
Сказать, что место встречи с Манушем и ятаками - совсем рядом? Сказать? А если это провокатор, хорошо разыгравший роль спасителя?
…»Обманул меня, подлец, а я поверил. Откуда я знал, что за мной следили и узнали наш пароль…» - оправдывался Чавдар, которому удалось бежать из полиции. Он был прав, но лишь наполовину. Ведь неважно, что он думал и что считал, а важно, что в конце концов получилось. Результат определяет суть поступков…
– Послушай! - сказал Антон. - Я знаю, что иду на риск, но хочу открыть тебе пароль! Пойдешь в отряд один, расскажешь всю правду…
– Без тебя?
– Не перебивай! Надо трижды постучать камнем о камень, каждый раз по три удара.
– Зря стараешься! Никуда я не пойду! Мне здесь так хорошо… Все кругом белое, белое… И покачивает…
– Очнись! Слышишь! Спать нельзя! - Антон испуганно стал трясти полицейского за плечи. - Слышишь? Это белая смерть! Прогони ее! Вставай!
– Я что, бредил? - Полицейский поднял голову. Посмотрел вокруг бессмысленно и отрешенно.
– Подтащи меня еще немного, чтобы я видел горизонт, и тогда пойдешь…
Полицейский застонал от непосильной тяжести, из последних сил волоча за собой Антона.
– Хватит, - сказал парень, когда понял, что тот на пределе. - Теперь действуй! Пойдешь по гребню до каменной развалюхи. Потом бери прямо на восток. Потом вдоль ущелья до большого бука - того, что грозой расколот. Постучишь камнем о камень, как я сказал. Там тебя спросят: «Кто ты?» Ответишь: «Я - Орбел!»
Парень умолчал, что есть прямая короткая дорога - те триста заветных шагов. Пусть поплутает у него на виду. В случае чего Антон успеет выстрелить.
– Это все?
– Остальное на месте. У старой лесопилки стоят восемь подвод с хлебом… И запомни! Ты спасаешь отряд… товарищей… и себя.
– А если там никого не будет?
– Четверо ятаков должны ждать!
– А вдруг не ждут? - давился кашлем полицейский.
– Если Мануш действительно убит, они там! Им некуда идти. Ведь дорогу к землянкам никто из них не знает. Ну, давай!
– Один и шагу не сделаю! Мы повязаны одной веревочкой, неужели не понимаешь? Разделимся - оба погибнем! Меня прикончат твои, а тебя - мороз.
– Дело не во мне!
– Глупости! Во всей этой истории нет ни капли здравого смысла…
– О смысле потом поговорим, а сейчас иди!
Имею ли я право ему верить? Допустим, право есть, но если все же… Антон кусал губы, в груди что-то больно сжалось. Его избивали - он молчал, даже имени своего не назвал. А сейчас? Зачем он все разболтал? Не предал ли этим своих товарищей?
…»Клянусь хранить в чистоте и высоко нести великое знамя коммунизма, - торжественно произносил Страхил, командир отряда, и все дружно повторяли за ним слова партизанской клятвы. - А если случайно попаду живым в руки врага и невольно стану предателем, пусть меня расстреляют из того же оружия, которому сейчас присягаю»…
– Подойди сюда, - упавшим голосом сказал Антон. - Целуй пистолет!… И запомни! Заклинаю тебя именем революции!
Полицейский наклонился. Сталь обожгла ему губы.
– А теперь слушай! Пусть мы оба погибнем, продукты необходимо спасти, люди в землянках должны жить. Сейчас все зависит от тебя. Обманешь - я убью тебя!… Не я, так мои товарищи!
Антон посмотрел на восток. Небо над потемневшими Родопами румянилось и розовело. Антон задумался, уже который раз за эту ночь. Потом резко повернул голову.
– От лесопилки вместе с ятаками поднимешься выше. Держитесь ущелья. Там есть тропка, в снегу разглядите. Дойдете до поляны с источником - Долгий Чучур называется - и сворачиваете строго на север. Не доходя до леса шагов двадцать, увидишь высокую скалу - похожа на присевшего медведя. Пройдешь мимо и там увидишь следы - мои и Мануша. Подашь сигнал, только постучи камнем о камень не три раза, а четыре - каждый раз по три удара.
– А если не ответят?
– Тогда иди прямо к землянкам!
Полицейский агент встал. Задумался. Стоит ли идти? А что делать с парнем - ему еще нет и восемнадцати… вроде бы бессмысленно его… Он обернулся, измерив Антона взглядом, и по его сжатым губам проползла тяжелая усмешка.