Антон был уже на безопасном расстоянии, когда жандармы, очевидно уже достигшие края леса, обрушили на деревья страшные, раздирающие очереди автоматов. Послышался надсадный рев пулемета «МГ». Кто-то в отряде говорил, что, стреляя наугад, лишь бы выстрелить, храбрые жандармы расстреливают собственные галлюцинации, рожденные страхом перед партизанами. Где-то слева и внизу, уже за чертой леса, снова затарахтели залпы. Ясно, что рота, которую увидел Антон, была не единственной. В последнее время жандармы вообще не рисковали появляться в горах малыми силами.
Антон попал в трудное положение: он знал, что поблизости, устроившись на верхушках сосен, несут дозор часовые соседнего отряда. Сейчас они наверняка с тревогой всматриваются в даль. И если он попытается выйти из лесу до сумерек, то может попасть им на глаза, и пока разберутся, кто такой… В горах люди зорки, на огонь быстры. Ведь был же случай, когда один партизан убил новичка, приняв его за жандарма.
Надо было найти надежное укрытие, на случай если жандармы решат прочесывать лес. В таких горах, как Пирин, это может случиться раз в сто лет, но тем не менее…
В гаснущем свете дня Антон стал обходить бор. Он смотрел вверх и вниз, заглядывал под пни сосен, изучал скалистые отроги и склонялся над ручейками, которые собирались где-то внизу, у грохочущего водопада, пока наконец не очутился в царстве гигантских сосен. Антон задрал голову. Казалось, деревья, верхушками пробив небо, упирались в розовые от заката облака. Огромные, недостижимые, устремленные к звездам, сосны предстали перед Антоном такими красивыми и сильными, что он не удержался и сказал восторженно:
– Привет вам! Будем знакомы: я - прапраправнук тех, кто укрывался под вашей сенью, а вы уже и тогда были такими же могучими…
Над скалистым ущельем в окружении молодняка стояло еще одно гигантское дерево, разбитое молнией. Пожалуй, когда-то эта сосна возвышалась над остальными. Ее едва ли могли обхватить пять или шесть человек. А внутри ствола зияло такое широкое отверстие, что человек мог спокойно спуститься до самого корневища. Ясно, что сосна эта старая-престарая и стоит она здесь уже много веков.
Антон спрыгнул в дупло размером с небольшую пещеру. Видимо, молодое деревце было ранено еще в ту пору, когда своими тонкими корешками пробивалось через белую скальную породу и пласты земли. Сильным оказалось оно, и смола - эта сосновая кровь - затянула рану на теле. Сосна росла, мужала и дожила до седых лет, огромная, могучая и величественная. Антон высунул голову из дупла, огляделся. Лучше позиции и не придумаешь! Впереди широкое ущелье, сосна стоит почти на его краю. Со спины тоже есть защита - огромная ребристая скала… Нет, это не убежище, а просто подарок судьбы. Внизу журчит вода. Антону захотелось вылезти, напиться вдоволь, наполнить пустую флягу… Дает о себе знать вяленое мясо великодушного интенданта отряда. Нет, сейчас о воде нельзя и думать. Придется лишь слушать, как она журчит, да облизывать сухие губы.
Хорошо, хоть хлеб остался. Антон вынул его из кобуры и быстро съел. Голод немного стих, подбиралась истома. И вдруг Антон представил начальника полиции, когда тот в конце концов понял, кого доставил до места назначения, и повеселел. Потом вспомнилось, как его рассердила выдумка Страхила о сватовстве, и внезапно захотелось, чтобы в этой шутке была хоть доля правды. Но он не мог припомнить ни одного девичьего лица. Девушки, приходившие на нелегальные собрания, казались слишком деловыми. Они были целиком поглощены выполнением заданий - борьба в условиях жестокого полицейского режима отбирала у них все силы и чувства. Их невозможно было воспринимать как женщин, с живой плотью и кровью, способных любить. А почему? Не мы ли сами сделали их такими? - подумал Антон.
Издалека послышались голоса, топот. Неужели полицейские все-таки решились войти в темный лес? Блокада или незапланированная акция? Странно. На конференции цитировали речь Багрянова, и Антон мог по памяти воспроизвести ее содержание: «Наша полиция и государство уже сегодня готовы отказаться от применения оружия. Таким образом, нелегальные окажутся в неудобном положении - воевать им будет не с кем. Больше по нашей вине в горах не прогремит ни одного выстрела». Правильно предупреждал товарищ из ЦК: этому заявлению верить нельзя!
Шаги приближались. Может быть, через лес шла тропа? И тут раздались выстрелы. Антон пригнулся. Ему сделалось больно за эти чудесные стройные сосны - кора кусками разлеталась в разные стороны, стволы покрывались белыми ранами, по ним текли смолистые слезы.
Пистолет и три обоймы, завернутые в носовой платок, лежали рядом. Похоже, полицейские начали окружение, и если кольцо замкнется, из него не вырваться. В операции принимают участие люди, которые уже должны были получить приказ премьер-министра о прекращении огня! Кого они хотят уничтожить? Свой собственный страх? Или они отважились наконец осуществить то, на что не решались целых три года?…