Проклиная «брюхатую стрекозу» и всех курильщиков, Бронька мокрый вылез на берег… Невдалеке лежал пустой куль из-под папирос, видимо, развязавшийся в воздухе.
Переодевшись, Бронька снова принялся собирать груз. Когда все было сложено, осмотрелся — не забыл ли чего-нибудь? — прикрыл груз брезентом, а на края положил тяжелые камни.
Смахнув пот, он посмотрел вверх. Все небо было обложено низкими, тяжелыми тучами. И только теперь проникся большим уважением к пилотам, которые в такую погоду летели в этих горах, безошибочно отыскивая его, Броньку.
Третьим рейсом прилетели геологи.
Весело улыбаясь, подошел к Броньке Бадмаев.
— Привет нашему «Робинзону»!
— Здравствуйте! — застенчиво улыбнулся парень, ожидая, что скажет начальник в отношении выбора места.
— Не боялся медведя?..
— Будто нет…
— Вот и хорошо, а я беспокоился за тебя. — Старший геолог окинул оценивающим взглядом место табора, довольный Бронькой, шлепнул его по плечу и одобрительно сказал: — Ты, друг, родился геологом, молодец!
Подбежав к ним, ребята сначала молча тыкали Броньку под бока, а когда отошел начальник, сразу забросали его вопросами:
— Как загорал, Бронька?.. А ночью не боялся?.. А тунгусская русалка не приходила к тебе?..
Тихий табор сразу ожил. Смех, говор, шутки. Закипела работа. Устанавливали палатки, сооружали кухню и столовую. А Бронька с Колей и Митей взялись за устройство лабаза из трех сосен-опор. Митя написал объявление:
«Продсклад Лев Мам партии работает с 08 до 17. Выходной — дождик».
А сверху вырезал ножом череп со стрелками и написал:
«Заминировано».
Шумно и весело стало в глухом уголке безлюдной тайги. А Огдында-Москит все так же невозмутимо несет свои воды в Левую Маму, а та, сливаясь с Правой Мамой, передает их Лене, тихо и таинственно шепчет она великой реке: «Ко мне человек пришел… Слышь, с молотком… Ко мне пришел человек…»
И вот наконец первый маршрут!
Их было трое: Зэн — коллектор, Митя Брага — промывальщик и Бронька — металлометрист.
Зэн совсем молодой, начинающий геолог. Прибыл в Подлеморье из далекой Украины на практику. В нем не по годам серьезная рассудительность, и он чем-то, почти неуловимым, смахивает на старичка. Ребята в шутку звали его «диду». Как и все украинцы, он любил свои звучные, прекрасные песни и умел петь.
Тщательно готовились ребята в первый маршрут. В рюкзаки сложили все необходимое. Перед выходом Зэн, загибая пальцы, шептал: «Мешочки для шлихов, лоток для промывки, скребок, лопата, геологический молоток, карта, пикетажная книжка…»
В этом маршруте они должны были произвести геологическую съемку по первой речке, впадающей в Огдынду-Москит справа. Дойдя до нее, Зэн проверил по карге ориентиры и весело сказал:
— Здесь, хлопцы, и начнем шлиховое опробование. Сначала отдохнемте.
В Керме-речке, которую собираются промывать геологи, вода что детская слезинка. Брось дробинку — найдешь.
Митька увидел золотистый камушек, схватил его и под частушку пустился в пляс:
— Ну, Бронька, держись! Заведет нас в ресторан и рявкнет: «Шире грязь! Митька-чалдон пришел с дружками!» — смеется Зэн.
Митя вытащил из рюкзака лоток, накидал со дна ручья песок и начал промывать.
Промывал он довольно долго. От напряжения на угреватом лице Митьки выступили мелкие капельки пота.
— Дай помогу, — предлагает Зэн.
— Это ни от лотка, солнце припекло, — отмахивается Митька и, улыбаясь, говорит: — Вот намою золотишка и драпану в город!
— А ну, покажи-ка твое «золото», — смеется Зэн. На дне лотка осели маленькие песчинки. — Хорошо, высыпай в мешочек!
Зэн отметил в книжке дату, место взятия шлиха и скомандовал:
— Айда, хлопцы, дальше!..
Первый маршрут был однодневный. К пяти часам вечера речка была уже промыта, и парни повернули в обратный путь.
На таборе находилась повариха Соня да несколько вновь прибывших геологов. Среди них выделялась старший геолог Нонна Дружинина. Даже грубая таежная одежда не могла скрыть ее стройной фигурки. Шла оживленная беседа. Слышались смех и восклицания. Что-то уж очень смешное рассказывала Нонна.
Подойдя к геологам, Бронька, чтоб не помешать беседе, тихо сел на поваленное дерево.
Огромные голубые глаза весело сверкали на красивом лице девушки. Тонкие, длинные пальцы нет-нет да поправят пышные волосы. Сквозь мягкую женственность чувствовалась воля, гордость и недоступность.