– Судя по всему, Генри Деверелл перед смертью был накачан мидриатиком, – заявил Уэндовер. – А по пути он заходил к Ашмуну. Причем он не просто отдал бумагу. Ашмун пригласил его внутрь на минуту-другую. Когда вы приходили к Ашмуну, он предлагал вам выпить?
– Гостеприимность – не преступление, – ответил сэр Клинтон. – Он предлагал.
– Тогда, возможно, он предлагал и Девереллу. А добавить гиосцин в напиток не сложно.
– Если он у вас есть. Но даже если и так, то вы не сможете вызвать все симптомы, проявившиеся у Деверелла.
– Возможно, там был не только гиосцин, – предположил Уэндовер. – Может быть, стрихнин или что-то подобное.
– Концентрат ангостуры?[14] Сквайр, бросьте, так не пойдет. Симптомы Деверелла были точно такими же, как и у Пирбрайта. Доктор Гринхольм не нашел алкалоидов стрихнина в теле Пирбрайта. Так что для предположения, что Деверелл мог быть отравлен стрихнином, оснований нет, по крайней мере, на данный момент.
– Думаю, вы правы, – нехотя уступил Уэндовер. – Ну, я ничего не понимаю.
– Как и я, если от этого вам станет легче, – добавил старший констебль.
– Ашмун удивился, услышав о смерти Деверелла?
– Нет. Понимаете, я не упоминал о его смерти, Ашмун также не упомянул о ней. Можете считать это либо его неведением, либо хитростью. Но поскольку вы постоянно говорите о гиосцине, я у вас кое-что спрошу: откуда Ашмун мог его получить? Это не так-то легко.
– Ну, я думаю, вам следует наблюдать за ним.
– Ходить с собакой по его следам? Подслушивать его разговоры? Собирать пепел с его сигар? Вы это имеете в виду? Если к каждому подозреваемому в этом деле приставить полицейского для слежки, то у меня не останется констеблей. Вспомните, в деле Джека-Потрошителя лондонская полиция расставила констеблей, которые неделями дежурили на улицах, а Потрошитель, тем не менее, совершил еще одно или два убийства. Я не впечатлен данным методом.
– Кажется, что вы вообще ничего не делаете, – пожаловался Уэндовера. – Много ума для этого не нужно.
– И вот вывод: мне недостает ума. Поразительно! Давайте сменим тему. Вас когда-нибудь терзало смутное воспоминание о чем-то, таящемся в глубинах вашего ума? Сейчас меня мучает такое же чувство. Несколько лет назад я читал рассказ. Не помню ни где я его прочел, ни кем был его автор, ни даже сюжет. Но помню, что в нем было что-то, подходящее к лагерю Цезаря, и меня раздражает то, что я не могу вспомнить, что же именно это было… Проклятье! … Я знаю, что там было убийство, и дело было остроумным, но я просто не могу вспомнить, в чем оно заключалось… Возможно, если я перестану о нем думать, то сразу же все вспомню.
Сэр Клинтон ненадолго замолчал, а потом продолжил:
– Меня беспокоит еще один момент. Не могу вспомнить контекст этих строк Милтона:
И некому, увы, разбой пресечь,
Хоть над дверьми висит двуручный меч. [15]
Я давно не перечитывал Мильтона, но я помню, что в юности эти слова поразили меня. Я сильно удивлялся, что это за «двуручный меч»? Наконец, я представил что-то вроде механической фигуры в доспехах и с боевым топором. Один удар — и готово! Не очень приятный предмет для размышлений подростка – приоткрытая в семерках дверь, за которой таится и поджидает что-то этакое. Но, сквайр, о чем же говорилось перед этими строчками?
Когда дело касалось текстов, память Уэндовера была отнюдь не безупречна.
– Э… Что-то насчет жадного волка и ягнят. А еще раньше уйма всего: о пастушьем ремесле, песнях на пастбище, фальшивящей свирели и прочем.
– А, это Люсидас! Теперь я вспомнил, – с облегчением воскликнул сэр Клинтон. – Двуручный меч относится к гражданским и церковным властям, не так ли? Сквайр, спасибо. Вы спасли меня от раздумий. Я думал над другой версией.
Он допил виски и, вставая с места, задал еще один вопрос:
– Лагерь Цезаря находится по пути к дому мисс Херонгейт, если ехать из гольф-клуба?
Уэндовер опасался таких вопросов. Ему совсем не хотелось, чтобы имя девушки связывалось с ночными событиями.
– Да, я хотел вам об этом рассказать, – протарабанил он.
– Хм! Было довольно поздно для возвращения домой, не так ли?
– Должно быть, она задержалась. Может, шина спустила, или еще что-то задержало ее в пути.