– После ужина ко мне приехала Айони Херонгейт, – начала девушка. – Она была взволнована и рассказала, что Фрэнк попал в аварию и сейчас находится в этом доме. Сама она проезжала мимо, и Кеннет Фельден попросил ее съездить за мной. Конечно, я сразу же согласилась, и мы приехали сюда.
– А вашего брата не было с вами?
– Нет, его не было дома – он ужинал где-то еще.
Сэр Клинтон больше не задавал вопросов, позволив девушке самостоятельно рассказать всю историю в том порядке, в котором она сочтет нужным. Камлет стенографировал ее рассказ. Когда она закончила, он обратил внимание на клапан.
– Все идет хорошо. Скоро мы закончим. Как видите, мы не причиняем ему никакого вреда.
Дафна кивнула, очевидно, успокоившись на этот счет.
– Мне бы хотелось убедиться только в одном, – сказала она. – Ведь этот брак недействителен, не так ли? Я уверена в этом, но мне хочется убедиться.
– Даже если вы добровольно согласились, это не пройдет, – ответил сэр Клинтон. – Не стоит думать об этом.
Уэндовер подобрал со стола бумагу и просмотрел ее с озадаченным выражением лица. Это было специальное разрешение на брак, и он не мог найти в нем какой-либо огрех, который смог бы оправдать уверенность сэра Клинтона. Но один лишь взгляд старшего констебля подавил его желание задать вопрос. Очевидно, что сэр Клинтон сейчас не желал обсуждать этот момент.
– Не думаю, что миссис Пайнфольд была одним из заговорщиков, – сказал тот, обращаясь к Дафне. – Она знала что-нибудь об оказанном на вас давлении?
– О, нет, – ответила девушка. – Я уверена в этом. А вот насчет Айони я не уверена.
– Тогда нет нужды держать миссис Пайнфольд здесь всю ночь, – решил старший констебль. – Кажется, она очень хочет вернуться домой. Инспектор, пожалуйста, сходите за ними. Приставьте к мисс Херонгейт кого-нибудь из ваших людей и держите ее отдельно от других. Затем возьмите показания у миссис Пайнфольд, а потом можете отослать ее домой. Мы в ней более не нуждаемся.
Инспектор Камлет вышел из комнаты, а сэр Клинтон вновь обернулся к Дафне:
– Вам лучше прилечь на диван, – предложил он. – Не думаю, что вы сможете уснуть. Но вы на грани, и не удивительно. Как бы то ни было, отдохните. Я разбужу вас, когда дело будет окончено. Все это займет какое-то время – я не хочу торопиться, чтобы не допустить ни малейшего риска.
Силы Дафны были на исходе, и она подчинилась инструкциям старшего констебля. Уэндовер хотел было задать какой-то вопрос, но сэр Клинтон жестом остановил его, прежде чем тот успел открыть рот. Уэндовер сел и наблюдал за манипуляциями, которые полностью повторяли предыдущие медленные повороты клапана. Было ясно, что цель сэра Клинтона – постепенно уменьшить давление в ящике, сохраняя приток свежего воздуха к узнику. Но причина этой медлительности была совершенно не ясна.
Наконец, старший констебль выглядел удовлетворенным. С помощью Уэндовера и инспектора он вытащил ящик из угла и положил его горизонтально на пол. Насос при этом все еще работал. Затем сэр Клинтон очень осторожно открутил гайки и снял крышку. Все еще одурманенный медикаментами, Эллардайс сделал несколько слабых попыток встать, но сэр Клинтон мягко остановил его.
– Вот! – сказал он, оборачиваясь к Дафне. – Мисс Стэнуэй, теперь мы передаем его в ваши руки. Но пока не позволяйте ему напрягаться. Мы скоро вернемся.
Сэр Клинтон вышел из комнаты, пригласив жестом Камлета и Уэндовера следовать за ним. Как только дверь за ними закрылась, старший констебль обратился к инспектору.
– Вы взяли показания у миссис Пайнфольд?
– Да, сэр. Кажется, она ни о чем не подозревает и считает, что все это – причуды мисс Стэнуэй. Такая немного романтическая глупость. Она не очень сообразительна, сэр.
– Да, не очень, – согласился старший констебль. – Вы отправили ее домой? Отлично! Ну, теперь приступим к мисс Херонгейт. Где она?
– Здесь, сэр, – ответил Камлет, ведя его в другую комнату.
Айони Херонгейт не растеряла хладнокровия из-за ночных событий. Когда трое мужчин вошли в комнату, она не встала со стула, лишь окинув их взглядом. Инспектор взял на себя инициативу.
– Мисс, если вы желаете сделать заявление, то я должен предупредить вас: ваши слова будут записаны и могут использоваться в качестве свидетельства.
Айони Херонгейт несколько презрительно взглянула на него.
– Правда? Я не стану вас обременять. Не собираюсь делать никаких заявлений.
Сэр Клинтон с улыбкой вмешался.
– Возможно, мне нужно прояснить этот момент. Вы имеете право обелить себя, и ничто, сказанное вами, не сможет быть использовано против Кеннета Фельдена.