Детей снимали начиная со второй сцены. Мы все умылись, приоделись и сидели за кухонным столом: мама с папой сидели по бокам стола, я сидел с ТелеТетей, а напротив нас сидели Лизи и Таша. Мне мерещилось, что весь кухонный стол завален моим дерьмом. Я вспоминал времена, когда я его там оставлял. Тогда мне было пять – казалось, с тех пор прошла целая жизнь. Я чувствовал себя гораздо старше семи лет. Какой еще семилетка может похвастаться, что в первом классе его считают чем-то средним между телезвездой и серийным убийцей? Я не мог понять, правда ли первоклассники смотрели это шоу или им рассказали родители. Боюсь, и то, и другое. Родители позволяют детям смотреть кучу хрени, которую им смотреть нельзя.
– Очень рада снова всех вас видеть, – начала ТелеТётя. – Расскажите мне, какой у вас по-огресс. – Мне начинал нравиться ее британский акцент, хотя иногда и хотелось заткнуть ее ударом по губам: как можно быть такой наивной и верить, что у нас может быть «по-огресс»?
– На прошлой неделе Таша снова попыталась убить меня, – сказал я в первом дубле. Им не понравилось. Таша полезла спорить. Все начали кричать. В итоге кто-то крикнул: «Стоп!» – мы начали заново и мне запретили подавать голос, пока меня не спросят.
Но ТелеТётя, кажется, забеспокоилась. Она посмотрела на Ташу и все поняла.
– Мотор!
– Очень рада снова всех вас видеть, – повторила ТелеТётя. – Расскажите мне, какой у вас по-огресс.
Мама улыбнулась и сказала, что мы вели себя гораздо лучше. Она добавила, что теперь, когда мы соблюдаем правила и помогаем по хозяйству, она стала лучше справляться с большой семьей. Папа объяснил, что у него сейчас большая загрузка на работе, но ему кажется, что дети большие молодцы. Он добавил, что они с мамой начали часто ходить куда-то вместе – наш последний бэбиситтер даже позволяет им раз в месяц ходить на свидания.
– Джеральд, как у тебя дела в первом классе? – спросила ТелеТётя.
Здесь я должен был сказать что-то, что не испортит момента и позволит нам плавно перейти к третьей сцене – подведению итогов по таблицам и обязанностям и перечислению всего того, что ТелеТётя для нас сделала. По плану, я должен был произнести: «Все отлично, у меня классный учитель». Но я задумался над вопросом: как дела в школе, Джеральд? Потом задумался над ответом: а как по-вашему? С чего я должен верить, что вам не плевать? Боже, чушь-то какая!
– Было бы получше, – ответил я, – если бы Таша не пыталась все время меня убить.
– Стоп!
========== 47. ==========
«Я требую какую-нибудь другую маму». Я говорю ей, что заболел и не пойду сегодня в школу, а она отвечает:
– Это не может повлиять на наши с отцом планы.
Она морщит лоб буквой «м». Папа смущенно сидит рядом. Я развожу руками и прошу прощения.
– Мы давным-давно обещали пойти на их свадьбу, – ворчит мама. – И нам в десять выходить.
– Прости, – повторяю я.
– Джил, иди собирайся, – вмешивается папа. – Я поговорю с Джером.
Она уходит, явно недовольная моим поведением, хотя я не срал в ее обувь. «Я требую разрешение насрать ей в обувь. Один. Последний. Разочек».
– Все в порядке? – спрашивает папа.
– Ага, просто нехорошо, – я поглаживаю живот.
– Похмелье после дня рождения?
– Он был два дня назад, и я работал, помнишь? – Папа кивает:
– Хочешь о чем-нибудь поговорить?
– Не.
– Ты ведь не принимаешь наркоту?
– Боже, нет!
– Пьешь?
– Без тебя не пью.
– Девушка появилась?
– Возможно, – отвечаю я. – Ничего серьезного. – Я прекрасно научился делать каменное лицо.
– Ты ведь не притащишь ее домой, когда мы уедем?
– Ни за что! – обещаю я, думая о размножении грызунов в подвале.
Папа обеспокоенно смотрит на меня:
– Точно все в порядке?
Я отвечаю таким же обеспокоенным взглядом:
– Да все не так. Мне просто надо переждать это, как Лизи.
– Ясно, – отвечает папа, как будто я капризничаю.
– Или давай купим тот дом с бассейном. – Папа вздыхает. – Подумай об этом.
Он смотрит на часы и жестом предлагает мне пойти в его берлогу. Он захлопывает за нами дверь и открывает шкаф с алкоголем. Он наливает себе стаканчик и что-то бормочет о том, что за рулем все равно мама. Сейчас девять часов утра.
– Ненавижу свадьбы, – признается он. – Там все такие, блин, счастливые. Все празднуют, все смотрят в будущее, и все делают вид, что брак – это просто море сбывшихся грез.
– А разве нет?
Папа ехидно ухмыляется. Не успевает он сказать и слова, начинается шум. Сначала тихий: «ба-бум-ба-бум-ба-бум». Тихий и неторопливый. Папа допивает стакан:
– Мама оставляет Ташу за старшую. Согласен, это жесть. Захочешь переночевать у друзей – я пойму. – Он прекрасно знает, что у меня нет друзей. – Позвони мне, если начнет творить глупости. – «Ба-бум-ба-бум-ба-бум-ба-бум…»
– У тебя что, безлимитные минуты? – спрашиваю я, и мы оба смеемся.
Когда они наконец уезжают, я забираю Ханну из школы (она тайком вышла через кабинет оркестра и ждала меня на улице), и мы едем на Фрэнклин-стрит. По пути я рассказываю ей о том, что понял:
– Мне незачем учиться в коррекционном классе. И всегда было незачем. Со мной все нормально. – Ханна кивает. – Но мама хотела сделать меня умственно отсталым, чтобы Таша была довольна. Она всегда хотела, чтобы Таша была довольна, потому что иначе та все время ее била, и нас с Лизи тоже била, и там еще много всего намешано, но лучше поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Слушай, какая мать будет делать своего сына умственно отсталым?
– Можно ты будешь говорить «с задержками в развитии» или что-нибудь помягче?
– Но меня называли именно умственно отсталым, – возражаю я. – Да, это было больно. – «Ты же знаешь свою маму».
Ханна сжимает мою руку:
– Просто ужас.
– Но со мной же все в порядке? Я не ум… у меня же нет задержек в развитии? – Я поднимаю голову от руля и смотрю на нее: – Нет же?
– Джеральд, ты когда-нибудь задумывался, что она так тебя называет, чтобы… ну, чтобы как-то оправдать то, что она с тобой делала? Например… то, что было в шоу?
– В каком смысле?
– Я сильно нарушу третье правило, – предупреждает Ханна.
– Разрешаю.
– Ну, может, ей нужно было как-то объяснить… ну, то, что ты делал, и она решила, что проблема в тебе, а не в ней?
– Она искала объяснение, почему я сру?
– Ну да.
– Интересно, – говорю я, и мой мозг вскипает.
Значит, маме нужно было сделать меня умств… найти у меня задержки в развитии, чтобы объяснить, почему я срал в эпизодах «ТелеТёти». Мама хотела сделать меня умственно отсталым, потому что это было проще, чем стать для меня хорошей мамой.
Я влип.
Нейтан и Эшли смотрят минисериал «National Geographic» о глубоководной жизни. У них выходной. Эшли сегодня не печет, а Нейтан говорит, что для пива еще слишком рано. Какая ирония: я только что видел, как папа пьет неразбавленный виски в девять часов утра. «Я требую чтобы Нейтан и Эшли меня усыновили».
Ханна сворачивается калачиком в кресле между тремя аквариумами и здоровается с Лолой и Дрейком. Она замечает, что на одну рыбку стало меньше.
– Да, один из плеков на неделе умер, – говорит Нейтан.
– Бедный Луис, – хмурится Ханна. – Лучший чистильщик в мире.
Я сижу один на диване и по большей части любуюсь Ханной. Она не знает, что я смотрю на нее. Она даже не замечает, как Эшли предлагает ей колы и уходит в кухню. Она не видит, как Эшли и Нейтан смотрят на нее и тихонько хихикает. Она не реагирует, когда в ее кармане вибрирует телефон. Она с головой погрузилась в аквариумы и плавает вокруг заросшего водорослями замка с другими рыбками. Как будто у нее тоже есть Джердень. Я вдруг понимаю, что хочу спать, и закрываю глаза. Вообще-то, обычно я не сплю днем. Когда я был маленьким, спать днем было просто опасно. Я превращался в легкую цель. Тут, вроде, никто не против, и я засыпаю.