Он продолжал перечислять, а у меня даже дух захватило: этот человек знал все хитрости, все увертки, всю жизнь беспризорных!
- Ну, теперь выбирай: по какому образцу будешь давать показания? Я сразу впишу имя, фамилию, потом «образец N…». И дело сделано! Жалко времени. Есть дела поважнее.
- Я скажу правду.
- Хм, это хуже. Для правды образца нет. Здесь только совесть должна быть.
- У меня есть совесть. Я вам расскажу все.
И я, ничего не скрывая, не щадя себя, принялся рассказывать. Для меня было ясно: если и этот не поверит, не поможет, тогда я навсегда останусь беспризорным, буду жалким, опустившимся человеком, кандидатом в преступники.
Задумался начальник милиции. Закурил папиросу.
- Та-ак… действительно, история новая. Такой у меня в шкафу нет. Одно из двух: или я «образец N 24» нашел, или порядочного человека. Погоди… Ты говоришь, что отец тебя по лицу ударил, из дома выгнал, не хотел в школу послать… За такие вещи он наказанию подлежит. Как его зовут, где он живет?
- Не скажу.
- Почему?
- Ведь он все-таки отец. Да и не хочу, чтобы в станице узнали, что я стал бродягой.
- Понимаю. Я бы тоже не захотел таких вещей на свет вытаскивать… Ну, да есть еще один выход.
Он вырвал из блокнота два листка и начал писать.
- Получай одну бумажку. Пойдешь с ней к начальнику станции и получишь билет до Ростова. Держи вторую. Обратишься с ней в Ростове по указанному адресу, спросишь руководительницу Нину Петровну. Попадешь в большой, организованный коллектив и начнешь новую жизнь. 27 мая в этом замечательном доме состоится праздник: восьмая годовщина со дня открытия дома. Съедутся все бывшие воспитанники. Тогда и встретимся. Потому что я тоже воспитанник этого дома…
Замечательный отрывок из энциклопедии
Встретились мы действительно через восемь месяцев, 27 мая, в годовщину основания детдома. Гаврилов (так звали начальника милиции) приехал с очень высокой и очень серьезной девушкой.
- Невесту привез, - объявил он, пожимая руку Нине Петровне. - Отдаю под наблюдение: будет мне хорошей женой или нет?
- А что же ты не задумаешься, хорошим ли ты для нее мужем будешь? Погоди, Костя, я ей сейчас на все глаза открою, расскажу, что ты за гусь…
И Нина Петровна потащила девушку за собой, а я отправился с Гавриловым.
Я показывал ему спальни мальчиков и девочек, столовую, читальню, комнаты для занятий, клуб, залы. А он смотрел, что изменилось с «его времен» в этом большом трехэтажном доме.
Проходя по пустым механическим мастерским, мы увидели, что у электросварки возится крепкий, черный, как жук, паренек, в защитных очках, в кожаном фартуке, весь в брызгах сверкающих искр.
- Это - Ленька, - тихо сказал я. - Помните, тот самый, что в одесских катакомбах парня зарезал? Вместо него меня тогда посадили. Я вам рассказывал…
- А зачем он в праздник работает?
- Потому что хочет до вечера свой подарок Нине Петровне закончить - настольную лампу.
После общего обеда в саду, на открытой сцене, состоялось представление нашего театрального кружка. Потом все пошли в зал осматривать выставку наших работ.
Вечером высоко над крышей вспыхнули разноцветные бенгальские огни (сюрприз «Треста пиротехников»: Жоры, Яши и Худельца). Из хаоса звезд и молний в конце концов выплыло и запылало огромное, ослепительное сердце. Это было великолепно и всем понятно: вот пылает большое сердце маленькой седой женщины. Все посмотрели на Нину Петровну.
Надо ли говорить тебе, приятель, сколько сердечных слов было произнесено в тот майский вечер? Сколько было забав, сюрпризов, шуток? Какой радостью звенел весь дом?
Лишь под утро я добрался до постели, ошеломленный, переполненный счастьем. Я пытался подытожить, собрать воедино все, что узнал и пережил в этом доме. Но в голове была путаница. Я знал только то, что живу здесь всего восемь месяцев и уже три месяца учусь в средней школе. Я переросток - мне шестнадцать лет. На будущий год надо пройти два класса, и тогда, через два года, я пойду в институт.
Я стану врачом, знаменитым ученым, объявлю безжалостную войну смерти. Где бы она ни появилась - призрак ее померкнет предо мною…
В энциклопедии обо мне напишут:
«Владимир Лукич Дергачев - это такой же ученый, как Павлов, Менделеев, Пастер. Он родился в захудалой станице, в Сальских степях. Детство его было мрачным. Непонятый окружающей средой, он боролся за право учиться. Однажды отец ударил его по лицу. Самолюбивый мальчик не вынес этого оскорбления и бежал из дома».
Действительно ли всегда все шло так гладко? Без тревог и неудач?