– Куда ты так постоянно торопишься, Лиз? – спросил он, словно шутя. Хотя говорил он обеспокоено. Это он меня спас в тот день, когда на меня не налетело, разгоняющееся авто.
– Я… Не знаю. Мне слишком тревожно, – ответила я, отходя от дороги. Он вздохнул и крепко взял меня за руку. Теплая рука нежно гладила мою и стала приятно согревать. Я улыбнулась в ответ.
Наконец мы дошли до пляжа. Снова. Теперь людей здесь было больше, отчего и атмосфера стала теплее, чем прежде. Мы прошлись к середине, все еще держась за руки. Даже такой жест перед обществом заставлял меня каждый раз напрягаться.
– Прежде, чем ты что-то скажешь, дай мне сделать это, – сказала я и крепко обняла его. Словно обнимала в последний раз. Он обнимал меня в ответ, и мы простояли так достаточно долго, чтобы даже согреть друг друга. На глазах у меня выступили слезы. Когда мы отстранились, я вытерла эти слезы и пристально взглянула на него.
– Скажи мне, что ты не уезжаешь навсегда.
Он посмотрел на меня, и я не могла уловить в его взгляде ничего. Не знала, что ожидать. Это меня пугало. Он молчал. А когда произнес, то произнес это с грустной улыбкой. Я заплакала.
– Я останусь. – ответил он. Заплакала я оттого, что тревожность пропала, и я могла спокойно обо всем думать. Отчего же ему было так грустно? Алан провел пальцами по моей щеке, стирая слезы.
– Я так рада, – сказала я, улыбаясь.
– Знаю, – улыбнулся он в ответ.
– Тогда почему ты не рад? – спросила я более серьезно. Улыбка ушла с его лица, и он отвел взгляд. Я взяла его за руку, словно протягивала маленький круг поддержки и доверия. Кому еще во всем мире он мог доверять?
– Мама сама уезжает в Нью-Йорк. Без нас с отцом. – от его слов мне словно стало еще легче. Возможно потому, что к его маме у меня были смутные надежды. Но я все же чувствовала себя ужасно за то, что думала так.
– У меня был выбор: остаться с отцом или мамой. Я выбрал тебя. Если бы не ты, мне было бы плевать с кем ехать. Я бы наверно выбрал город и уехал бы с ней. Правда, сейчас уже не важно, какой город. Я лишь… Желаю тебя.
– Твоя мама окончательно приняла решение? А что будет с твоим папой? – спросила я.
– Да, она уже купила билеты и арендовала студию. Я не знаю, что с ними будет. Или что будет со мной, по крайней мере. Не думаю, что она надолго. Если она мать, то не оставит все так ради картин.
Я снова обняла его в ответ, и сейчас мне вправду захотелось сберечь его от всего плохого.
– Спасибо. – сказал он, и мы стояли так еще пару минут, а затем ушли, все еще держась за руки. Сейчас я была счастлива. Безумно счастлива. Мне хотелось засиять и расцеловать Алана. Надеюсь, с ним все будет хорошо.
– Никаких новостей от Алана? – спросила Лин. Шесть глаз были устремлены на меня. Я не рассказывала никому из них, какие отношения состоят у нас с Аланом. Даже Лин. Было бы довольно много шумихи по этому поводу. К тому же, Алан не хотел, чтобы я кому-либо распространялась об этом. Поэтому я молчала. В их глазах мы были теми же лучшими друзьями.
– Нет, – ответила я, помотав головой. Я опустила глаза, чтобы они не видели, что я лгу. Мне просто не хотелось распространять все те слова, что Алан мне когда-либо говорил. Словно они были предназначены лишь для одной меня. Даже для ушей близких друзей они были слишком личными.
– Теперь я беспокоюсь за него, – вздохнула Лин. Я покосилась на нее.
– До сих пор испытываешь к нему чувства? – улыбнулась я. Она толкнула меня за плечо.
– Лиз! Никто кроме тебя не знал об этом! – буркнула она. Я начала смеяться, и она разозлилась еще больше.
– Лин, это ведь… Было довольно очевидно, – отметила Дайдзо, улыбаясь во все зубы.
В последнее время, я стала видеть в ней прежнюю Дайдзо. Она стала чаще смеяться, улыбаться, говорить. Вся ее скрытность и пассивность были из-за ее отца. После него она перестала доверять кому-либо, поэтому ей пришлось скрываться от общества таким образом. Скрывать все эмоции. Грусти, радости и печали. Ее это не устраивало, но она пыталась жить с этим, чтобы не подвергнуться еще одному удару. Она не хотела снова быть несчастной. Теперь она стала такой, какой ей нравилось быть. Той, кем она была. Той самой Дайдзо. Моей лучшей и дорогой подругой.
– С каких это пор ты говоришь мысли вслух? – отозвалась Лин и Дайдзо в ее ответ лишь засмеялась. Лин покраснела и выглядела довольно смешно и мило. В этом мире ничто и никто бы не сломил ее. Она само воплощение силы и женственности в одном. Ее личность, характер, доброта, целеустремленность создают ураган, который поразит любого. Не знаю, что тогда, в пятилетнем возрасте, нас связало, но с тех пор мы неразлучны. Я даже не могу представить свою жизнь без этого замечательного и родного человека.