Спустя два года к нам перешла Лин, и после этого мы втроем были почти неразлучны. Наша дружба с ней длилась до самой средней школы, пока ее родители не развелись и Дайдзо пришлось уехать со своей матерью в Японию. Я помню тот день, потому что плакала. За эти годы я очень привыкла к Дайдзо. Она была расстроена не меньше, но тщательно скрывала это за ее родной улыбкой. Мы пытались поддерживать связь, но это было практически невозможно для того времени и тогда мы совсем перестали общаться.
Мне интересно было знать, какой она сейчас стала; где учиться; какие у нее друзья. Я бы хотела с ней встретится; хоть возможно и не сейчас, но когда-нибудь. Это тот человек – как Лин и Дилан – который изменил что-то в моей жизни. Этому я всегда буду ей благодарна.
– Идем к двору школы, – сказала Линдси, уводя меня в сторону зеленой лужайки посреди кампуса. Сейчас было время ланча, но во дворе никого не оказалось из-за дождя.
– Лин, за окном дождь. Не видела? – сказала я, указывая в окно в коридоре главного корпуса школы.
– Ой, и вправду, – остановилась она, отпуская мое запястье. У Лин была от природы сильная хватка, поэтому рука у меня стала слегка болеть.
– Ладно, тогда идем в кафетерий, – сказала Лин и снова, схватив меня за руку, потащила через весь коридор. Спустя несколько метров, она внезапно остановилась и повернулась, потащив меня совсем в другом направлении.
– Ты куда? Кафетерий в той стороне… – говорила я ей, пока она мчалась со всех ног. Она мне не ответила, и словно на автомате неслась вперед, волоча меня за собой как привязную собачку.
– Лин, куда ты меня тащишь?! – отдернула я наконец руку. Лин остановилась. Она быстро повернулась ко мне и подошла так близко, что я видели лишь ее глаза, которые были чем-то сильно обеспокоены.
– Это Алан, и я не хочу с ним видеться, – ответила она шепотом.
– И вся причина лишь в этом?
– Вся причина – Алан, пойми, – повторила она снова.
– Я пойму, если ты перестанешь так на меня смотреть. Мы ведь далеко ушли, чтобы он тебя увидел.
– Я знаю.
– Так что?
– Ничего, ничего, – ответила Лин перебирая пальцы.
– Можем ли мы пойти в кафетерий?
Я знала уже ответ наперед, но мне хотелось услышать от нее нет, чтобы потом я одна могла пойти. Гнусно с моей стороны, но я с утра не завтракала.
– Конечно же, нет!
– Ну я ушла, – сказала я, и поплелась в направлении к кафетерию.
– Что? Ты меня отставляешь?
– Я не пропущу свой завтрак, прости! – крикнула я, заворачивая за угол в другой коридор и оставляя свою подругу стоять одну.
Все столики были уже заняты компаниями подростков, когда я вошла внутрь. Было видно, что на улице шел дождь, раз все сидели внутри. На завтрак был сэндвич с индейкой, йогурт и апельсиновый сок. Я села на ближайший пустой стол, и вместе с трапезой, я начала просматривать фотографии в инстаграме. Прокручивая ленту, я снова наткнулась на Алана. В этот раз на фотографии была изображена школа и шел дождь. Фото было сделано в тусклых и мрачных оттенках, отчего школа становилась словно чужой, более жуткой. Выложено полчаса назад, а на снимке было уже пятьсот отметок «нравится».
– Кажется, это моя фотография, – сказал Алан, присаживаясь возле меня. Я так засмотрелась, что не заметила, как он сел неподалеку. Почувствовав себя в неловком положении, я перелистнула ленту вниз, будто и не было никакой фотографии.
– Да, – ответила я, поворачиваясь к нему. Его волосы и рубашка были в каплях от дождя. Он не смотрел на меня, а лишь убирал крошки сэндвича со стола. Темно-каштановые волосы были взъерошены, а пряди свисали от воды. Я посмотрела на его руки, которые были такими же тонкими, словно играли на пианино.
–Что? – спросил он, не смотря на меня. Его голос был низок, но мелодичен.
–Что? – повторила я вопрос.
– Ты засмотрелась на меня, – ответил он, и я тут же залилась краской. Его лицо также оставалось неприкасаемым.
– Да, извини, – ответила я, и мы ненадолго погрузились в неловкое молчание,