- Мой брат наивен. Он не видит в тебе ни рогов, ни копыт.
Здрасьте, приехали. Какие рога? Откуда копыта?
- Просто он верит. Верит мне. А я – ему. Мне нужен такой человек в жизни, понимаешь? Светлый и чистый… И… ты… нужен мне.
Взглядом верного пса уговариваю его сменить гнев на милость. Он заинтересованно ведет бровью, но хмурится лишь сильнее. Вижу, как трепещут его тонкие ноздри.
- Это невозможно.
- Какой же ты… упрямый! А ещё что-то обо мне говоришь.
Найк спрятал улыбку, закусил нижнюю губу. Точно, я заставила его улыбнуться.
- Ты сама просила сказать.
- Бедную слабую девушку обидеть может каждый, - процедила через губу.
- Не спорю. Бедную и слабую, конечно. Но мы же говорим о тебе, если я не ошибаюсь. А ты вертишь другими, как пожелаешь.
- Не всеми.
Тянет уголок рта вверх. Да улыбайся смелее, чего прячешься.
- А хотелось бы всеми, да?
- Я просто хотела бы, чтоб меня любили. Не за то, что у меня обеспеченные родители, а за личные качества.
Хмыкнул. Не верит мне. Вижу, что не верит.
- Трудно любить человека, который всё делает по-своему, не считаясь с чужим мнением.
- Да, меня мало били в детстве. Как и тебя, впрочем.
Не могла не уколоть его и с наслаждением наблюдать за реакцией. Что ни говори, ехидна внутри меня сильнее доброй и чувствительной девочки. Психотерапевт утверждает, что так проявляется моя защитная реакция. Видимо, не у меня одной. Я всё-таки нашла родственную душу, которая сейчас смотрит на меня и продолжает держать оборону.
- Мы не будем говорить обо мне.
Найк снова переключился на мою руку. Он прав, боль стала заметно терпимей. Только, мне кажется, мышцы словно онемели.
- Ты презираешь меня? – невероятным усилием воли выдавила из себя.
- Мне безразлично всё, кроме брата и нашей жизни. Тебе не понять, даже не пытайся вникнуть.
Ясно. Выходит, я стучусь в глухую стену. И почему ему всё нравится усложнять?
- Готово. Поздравляю с первой татуировкой. Надеюсь, и с последней, они тебе ни к чему. Теперь я наложу повязку и расскажу тебе, как ухаживать за нею до заживления.
Он записал на клочке бумаги названия каких-то препаратов и протянул её мне.
- Отлично, - я забрала предложенный лист и повертела его в руках, сложила его вчетверо. - Можно считать, разговор окончен? Мы чудесно потоптались на одном месте.
- Всё слишком сложно и ты сама это понимаешь.
- А как же бунтарский дух? Идти до конца за своей целью. Обман? А я поверила тебе.
- Тогда я не учитывал чувства близких людей, которым может быть больно.
Разочарование и обида захлестнули меня с головой. Всё было зря. И этот разговор, и преодоление страха перед болью и ещё на моей руке теперь красуется татуировка. Зачем я это сделала? Сорвалась с места и, не одарив парня и взглядом, не попрощавшись, расплатилась по прайсу с администратором и направилась в сторону парковки. Да что за жизнь такая? Отец подсунул мне козла, а я нашла себе барана.
Правда, теперь у меня нет ни того, ни другого.
***
Яркий фейерверк взмыл тысячами звездочками в небо. Он то растворялся в воздухе, то осыпался звёздной пылью на землю. В моём бокале с шампанским дрейфовали два золотистых кружочка от конфетти. Провела пальцами по горловине белоснежной шубки, пытаясь закрыться от ледяного ветра. Пальцы коченели на ветру. Раньше я бы и внимания на это не обратила, веселилась бы со всеми. Но мне было скучно и грустно. Всё не так. Лучше бы поехала с родителями к родственникам. По крайней мере, свела бы до минимума возможность столкнуться с тем, кого старательно избегаю который день. Да и праздничного настроения всё равно нет.
Почем мне было знать, что в программе новогодней ночи присутствуют не только выступление ди-джеев, но и различных музыкальных групп? И моя и без того искусственная улыбка стерлась с лица, когда я увидела на сцене клуба знакомый силуэт. То есть, я конечно знала, что в клубе Василевских Найк работает официантом, но предварительно я узнала, что в новогоднюю ночь он не работает в клубе.