Дверь студии открылась, и из неё вышел отец. Вот уж кого видеть хотелось меньше всего, а главное, слышать. Начнёт сейчас опять отчитывать, как пятилетнего мальчишку. Какого черта он вообще делает в студии? Обещал же не вмешиваться в процесс. Впрочем, не может человек взять и измениться одним днем. Отец всегда таким был. Авторитарным, всё и вся контролирующим. У него особый пунктик на этом контроле. Просто мания.
Аристарх подходит ко мне не спеша, присаживается рядом, на подоконник. Достаёт из кармана пальто пачку сигарет, вскрывать её, вытягивает никотиновую палочку и стискивает её губами. Знает же, гад, что я бросил и мне курение запрещено контрактом, но сейчас я нервничал и был готов потянутся к пачке. Да только уж при ком я не поддамся слабости, так это при нем. Делаю вид, что даже не заметил его появления.
- Руслан говорит, ты весь в проблемах. Не хочешь поделиться?
Я удивлённо вскинул брови. С каких это пор Аристарх хочет стать моим личным психологом? Я вообще всегда был уверен, что он знает лишь слова «делай» и «быстро». А разговоры разговаривать - это не к нему. Он человек занятой, да и не склонный к сюсюканью, как он это называл.
- Эмиль, ты знаешь, я в душу к тебе особо никогда не лез, но в этот раз себе изменю. И скажу одну вещь: ты боец, всегда делаешь как считаешь нужным, с детства такой. Неужели именно сейчас ты так легко сдашься? Тогда я тебя не знаю и ты не мой сын.
- О чем ты говоришь?
- О ней, конечно. Злате, девушке твоей. Только не надо мне байки травить, что она здесь не причем.
Меня раздражал этот разговор. Какого вообще черта он лезет в душу? Я когда узнал, кто стоит за контрактом и кто снял студию, хотел послать всё ко всем чертям. А когда увидел его физиономию в доме родителей Златы, едва умом не тронулся. Решил, что она меня сдала отцу. Узнала, кто я, связалась с моим отцом и в дом его даже пригласила. Я для неё был выгодный вариант. Точнее, не я сам, а деньги и власть Барковского старшего. А потом Аристарх рассказал мне всё. И про знакомство с нею, и про общение. Он давно понял, что она значит для меня, значительно раньше, чем это понял я сам. И, разумеется, поступил, как привык это делать: разузнал при неё все, и пообщался с нею, познакомился с её родителями. Сказал: «Нужно брать, она нам подходит».
- Она знать меня не хочет. Я наговорил ей всякого. Вообще, Злата замуж выходит, сам знаешь за кого. Завтра идёт под венец.
Не знаю, зачем я ему это говорю. Нужно подобрать сопли, собрать остатки воли, и возвращаться в студию. А не это вот всё.
- Не знаю, за кого она там собралась замуж, - насмешливо ответил отец и хмыкнул, - но я видел ее взгляд, когда мы говорили о тебе. Да и на вечеринке я налюбовался вашей парочкой со стороны. Эта девчонка влюблена в тебя по уши. И пока это так, у тебя все карты на руках.
- Да какие карты. Она завтра станет женой Антипова.
- Непременно, если ты позволишь. Но ты же не допустишь, чтоб к твоей любимой девушке протягивал свои лапы чужой мужик? Женщины существа эмоциональные. Ты пойди к ней, поговори по душам. А будет гнуть своё, закинул на плечо и унес, как добычу. И куда она от нас денется! Грубость она тебе простит, а бездействие – нет.
- Ты не понимаешь, она выходит не из вредности или злости. Злата отца своего любит. У него с сердцем проблемы какие-то. Он, представляешь, пообещал дочери предоставить второй шанс, меня разрешил пригласить в дом. А сам подловил меня, когда я приехал на его чёртов юбилей, я ещё, идиот, подарок купил, и принялся меня подкупать. Пообещал отступные за дочь. А когда я рассмеялся ему в лицо, угрожать своими связями решил. Но я сказал, что хочу быть с его дочерью и если она хочет того же, то я не оставлю её. Пусть не ждёт этого.
- Правильно, сынок. Пусть не ждёт… И в этот же вечер ты сбегаешь. Как-то это не последовательно, не находишь?
- Если бы ты не заявился туда, я бы и не подумал ни о чем таком! – Начинаю кипятиться я. - Зачем ты вообще пришёл к ней в дом?
- Приглашение получил. Я понимаю, это дело рук твоего соперника. Этот Павлик такой скользкий паренёк, весь в своего папашу. Он так уговаривал меня принять приглашение, когда я столкнулся с ним в кабинете его отца, прям видно невооруженным глазом было, что ему это было нужно.