- Далеко ли собралась? – его голос застал меня врасплох, я уже топталась у порога.
- Пройдусь по соседям. Где-то же должны быть блага цивилизации. Найду телефон, позвоню отцу.
- До чего же упрямая, - одним прыжком Найк покинул своё гнездо. – Утром я отвезу тебя домой.
- Утром? Да ты никак спятил! Как я объясню родителям ночное отсутствие? Терпение у папули не резиновое, и он вообще может заставить тебя жениться после такого.
- Меня? Это вряд ли.
Он заразительно засмеялся. Я не выдержала и начала хохотать над своей же шуткой. Так глупо.
***
- А потом я сделал татуировку, - Найк отодвинул резинку боксеров и продемонстрировал рисунок на коже. – Это был кошмар. Представляешь, мой брат попросил выполнить такое странное желание: сделать тату гусеницы? Типа, она же потом переродится в красивую бабочку. И теперь я не могу носить штаны с низкой посадкой.
Я давилась от смеха и уплетала вкусную пиццу, которую принес парень из пиццерии. Кажется, давно не получала такое наслаждение от странной и жутко не полезной еды.
- Сведи её или набей на ней что-то другое. Разве это проблема? Особенно для тебя?
- Брат обидится. Ему это, видите ли, кажется символичным.
- И часто вы так развлекаетесь?
- Спорим на желание? Да. Он азартный очень.
Голос парня притих, он задумчиво жевал свой кусок пиццы.
- Он всё ещё в клинике?
Кивнул и потянулся за бутылкой с колой. Так странно, мы сидим в зале на ковре. Найк поджал ноги по-турецки, а я подложила под себя подушку и вытянула ноги. Было довольно мило и уютно. Даже дурнота и тошнота покинули меня.
- Ты поэтому так много работаешь? Из-за брата?
- Ради него, и чтоб не думать. Когда всё время занят, некогда думать. Прихожу обессиленный домой и падаю замертво. Так проще.
Вытерла руки салфеткой, сладко потянулась. Теперь бы в свою кроватку – оп! И я была бы почти счастлива.
- И тебя устраивает такая жизнь?
- Мне никто ничего не диктует. Я сам себе хозяин. Делаю то, что считаю нужным.
- Да уж, - выдавила из себя смешок. – Бомжей обслуживаешь, в третьесортных клубах поёшь, богатеньких девочек развлекаешь. Не жизнь, мечта.
- Сама-то счастлива? Пытаешься вырваться из клетки, в которую тебя сунул отец. И, кажется, твоё желание в расчет не идёт. Ты марионетка в чужих руках. А я – нет.
- Нет! Будет так, как хочу я, и точка. Так всегда было, есть и будет.
- Да неужели?
Подвернись что тяжелое под руку в этот момент, тут же метнула бы в нахала. Сколько можно терпеть этот хамский тон? И пока я, кряхтя, вытаскивала из-под себя подушку, желая атаковать, в дверь довольно бесцеремонно постучали. Кажется, ногами.
- Это ещё кого принесло?
Найк не спеша поднялся на ноги, стряхивая с себя крошки. Парень вышел, и через минуту я услышала щелчок замка. А ещё через время увидела его самого в проёме двери.
- Собирайся, свободная женщина. Твой сутенер пришел.
В комнату, следом за ним, вихрем влетел Павел. Лицо кирпичом, руки в карманах пальто. Смотрит, как я натягиваю край длинной футболки, пытаясь прикрыть голые ноги.
- Злата! – И это вместо «прости, извини, можешь меня пристрелить». – Я уже несколько часов ищу тебя! Немедленно одевайся, я жду тебя внизу.
Парень кинул мне ворох вещей. Моих вещей. И с таким видом, будто на самом деле, ничего страшного не произошло. Я едва не задохнулась от такой наглости.
- Убирайся вон, - прошипела, злобно и с ненавистью, от души. – Чтоб я в своей жизни больше не то, что тебя не видела, но и имени твоего не слышала!
В висках нещадно застучало и запульсировало. Гнев накатывал волнами, заставляя меня дышать часто-часто.
- Это что, из-за него у тебя крышу снесло? Посмотри на него внимательно! Это чучело…
- Это чучело может быть очень злым и агрессивным, если захочет, - Найк очень вовремя вмешался. – А ты должен быть благодарен девушке, что она в полицию на тебя заявление не написала.
- Какое заявление? – глупо хлопал ресницами «ангел во плоти» Павел.
- Что значит «какое»? За причинение вреда здоровью, полистай на досуге уголовный кодекс. Она же умереть могла!