— Попробуй! Ну, ну, попробуй! — Яшка потемнел и затрясся.
— Жалко, товарищ ведь, — съехидничал Морква. — Каково! В одну ночь весь город забрали. Магазины сразу, базар, никакого стеснения, а ваши красные и папироски продавать запрещают.
— Хороши ваши, нечего сказать. Мало голодаем, хоть магазины и открыли? Паек отменили, знаешь? При мне очереди объявили: за деньги, мол, сегодня даром не будет ничего.
— Не дураки они давать, кому красные давали. Покупай, если хочешь, где угодно.
— Может, богатым будут давать, твоя власть за них.
— Ты много продал? — спросил Морква.
— Ни одного билета, никто не берет, все счастливы. Рады… Ладно, ненадолго.
— А ты не храбрись больно-то.
— Все равно не бывать, чтоб голодом жили в подвалах, красные беспременно возьмут!
— Поди помогай им!
— И пойду, думаешь, по-твоему, за белых? Нет. Я знаю, где надо быть.
— Будешь, я все равно скажу про тебя. Против меня пойдешь, не утерплю.
— Повезло, так за белых стал, гора… Голод бы на тебя!
— Ну, замолчи, а тебя Васька ищет, говорит: поймает и изобьет вдрызг. Теперь Ханжи не боязно.
— Голову подняли.
— Берегись, у них лапы тяжелые!
— Знаю, пробовал.
Яшка ушел от Морквы.
«Так вот оно, — думал он. — Ефимка голову поднял, при белых ему лафа, не придут за ребят стоять. Паек отняли, магазины открыли для себя, у них ведь деньги. Отца убили, Ганьку бы из приюта не выбросили, как он от красного отца. К красным надо, чего сидеть тут. К Ханже».
Яшка пошел к Арскому, чтобы попасть к красным. Трамваи не ходили, и людей было меньше. Больше было тревоги. Идет по улице человек, крадется около стен, через улицу — бегом и голову втягивает. У всех оружие, испуганные лица, и с женщинами под ручку не видно.
«А… утром радовались, теперь забеспокоились!» — думал Яшка.
Ядра сверлили небо, где-то на окраинах рвались и рушили здания, пули звенели в окнах и на железных крышах.
— Эй, мальчик, постой, подожди! — раздался окрик.
Яшка остановился, подошли двое: студент и молодая женщина.
— Попочка, попугайчик, достань мне счастье, только не обманывай, хорошо? Ты скажешь правду? Да? Ну, достань же! — начала женщина ласкать и уговаривать попугая.
Птичка-счастье клюнула кривым носом, потянула билетик, но не выбросила.
— Не тот… ты правду скажи, не обманывай, — лепетала женщина и почему-то вся дрожала.
Попугай выкинул билетик. И студент и женщина — оба читали.
— Иди, я не держу, — сказала женщина студенту, комкая билетик. — Я провожу тебя. Хорошая птица, умная, — похвалила она попугая.
Студент и женщина быстро шли к Арскому полю. Яшка бежал за ними. Впереди на улице суетились люди, а сама улица была завалена старыми военными двуколками, железными полосами. Между ними стояла большая чугунная машина, которой гладят новое шоссе, и возят ее двенадцать лошадей.
Здесь женщина поцеловала студента и вернулась в город.
Яшка подошел к группе вооруженных людей с погонами.
— Дяденька, пройти бы мне как? — спросил Яшка у одного.
— Иди к господину офицеру.
— Туда, домой, я живу там, пройти бы, — говорил Яшка молоденькому офицеру.
— Нельзя, там неприятель, враг, — отмахнулся офицер.
— Утром, как я проходил, ничего этого не было.
— Убьют тебя красные. Живи где-нибудь, пока мы их выгоним.
— Братишка у меня и мать больная, кормить надо, я один работаю.
— Что же сделаешь? А у нас война… Билетик дай-ка один! — попросил офицер.
Птичка-счастье достала билет офицеру. Он прочел его и стал веселей.
И все другие брали билетики. Яшка давно заметил, что к нему и к его птице люди относятся с большим интересом и доброжелательно. Кто верил, что птичка может нагадать правду, а кто и не верил, но всем было приятно, когда выпадал счастливый билетик.
А билетики были составлены каким-то умным и добрым человеком, они всем сулили счастье. Если в некоторых упоминались небольшие неприятности, то всегда указывалось, как можно избежать их. Билетики поднимали у людей настроение, бодрость, веру в свой успех. И люди с благодарностью относились к Яшке, к птице за их доброе, нужное дело.
— По местам! — крикнул офицер. — Смирно!
— Дяденька, птичкой мы живем, — приставал Яшка.
— Завтра утром ведь опять пойдешь в город?
— Придется, птичкой живу.
— Убьют, несдобровать тебе. Проходи! Убьют красные — пеняй на себя.
Яшка перебрался через баррикаду, высоко над головой поднял птичку и побежал к казармам красных.