Три года Исатай пробродил в далеких краях, на четвертый появился у реки Чу. У него был все тот же конь, на котором он уехал, тот же малахай и бешмет, только узнать коня, бешмет, самого Исатая было трудно: конь худ и хром, бешмет в заплатах, сам Исатай уныл и болен лихорадкой. Он остался у реки Чу, начал перевозить новости, служить Длинному уху.
Встречая прохожих и проезжих, он спрашивал: «Есть новости?» — и, узнав их, поворачивал коня, развозил новости по аулам и кочевкам. Люди приветливо встречали Исатая, угощали кумысом и чаем, коню давали корм и воду. Много лет Исатай провел в чужих юртах, не имея своей, и только под старость слепил мазанку из глины с конским навозом.
Исатай, поджав под себя больные ревматические ноги, сидел на песке у дверей мазанки. Неподалеку ходил его конь, щипал сожженную солнцем траву. День только начинался. В реке Чу колебались первые солнечные лучи и последняя звезда. Исатаю сильно нездоровилось. Куда лучше было затопить очаг и лежать около него, но старик хотел верно служить Длинному уху и терпеливо ждал новостей.
В степи показался всадник. Исатай позвал коня, с трудом, ругаясь и охая, взобрался на него и поехал наперерез всаднику.
Он еще издали крикнул:
— Хабар бар — новости есть?
— Джёк — нет, — ответил всадник. — Скажи, где найти Исатая?
— Зачем тебе Исатай?
— Хочу узнать у него правду.
— Я — Исатай.
Старик и всадник подъехали к мазанке, пустили коней кормиться и сели на песок один против другого.
— Я — Утурбай, сын Мухтара, — начал всадник. — Отец говорит, что царские начальники хотят угнать всех казахов на войну. Правда ли это? Ты служишь Длинному уху, скажи, что говорит оно?
Исатай позвал Утурбая в мазанку.
— Нельзя говорить в степи, — сказал он. — Услышит ветер и передаст царским начальникам. Разведи огонь и вскипяти воду!
Утурбай сделал все быстро и ловко.
— Нет ли у тебя чаю? — спросил Исатай.
Утурбай достал чай, пшеничную лепешку и кусок просоленной баранины.
— Прикрой дверь, — велел Исатай, — и говори тише. Я знаю Длинное ухо: оно змеей вползает к сонному человеку и узнает его тайные думы.
Однажды старик был предан Длинным ухом и с той поры не доверял ему. Служа ему, он наглухо закрывал от него двери своей мазанки, свою душу и помыслы. В своей подозрительности к Длинному уху он дошел до суеверного страха, предполагая, что не только люди, кони и скот, а сам бессловесный ветер служит ему.
Раньше, когда Длинное ухо служило только казахскому народу, он не боялся поверять свои думы людям и степи. Бродя за стадами, громко, на всю степь, пел о своих самых тайных желаниях. Но Длинное ухо стало вероломно, и старик Исатай захлопнул свою душу, привязал язык.
— Ты, Утурбай, не спрашивай, что думает моя душа. Мой язык не знает этого, и он молчит. Мой язык знает, что думает степь, и это он расскажет. Царь сделал закон — еще много казахов взять на войну. Этот закон скоро пойдет из Ташкента в Алма-Ату. После закона пойдет в город Каракол военный обоз — винтовки и пули. При обозе будет совсем маленькая охрана, четыре-пять человек. В Буамском ущелье казахи остановят обоз, убьют охрану и возьмут оружие. Если ты настоящий джигит, ты будешь там. Потом казахи возьмут Каракол, Алма-Ату, и будет у нас так, как поют акыны:
Утурбай пробыл у Исатая весь день, набрал старику дров и вечером выехал обратно. Он мог бы ехать трактом, но свернул в степь. Трактом шли обозы, скакали всадники, тракт жил ночной жизнью; днем, особенно во время полуденного солнца, он пустовал.
Степь была безветренна и тиха, только песок, потревоженный копытами коня, вздыхал, как спящий человек, да изредка с присвистом проползали разбуженные змеи. Утурбай не торопился. До приезда на отцовскую кочевку ему хотелось как следует обдумать слова Исатая. Но думалось плохо, в голову лезли совсем несуразные желания, вроде того, чтобы пересчитать все звезды, сложить песню про то, как хорошо ехать ночью.
Навстречу Утурбаю поплыли запахи полыни, мяты и овечьей шерсти. Он догадался, что поблизости река, сочный луг с мятой, на лугу кочевка, и погнал коня. Конь с храпом проскакал немного и остановился: перед ним лежал глубокий овраг. Запах шерсти и мяты поднимался оттуда.
Утурбай спустился в овраг, повернул направо к тракту. По оврагу бежала речка, росли камыши. Конь осторожно пробирался в камышах и спугивал птицу. Она вылетала из гнезд, хлопала крыльями, сонно вскрикивала. Утурбай догадался: утки. Кислый запах бараньего стада беспокоил ноздри, вызывал чихоту, но самого стада все не было. Утурбай погнал коня, ему хотелось поскорей доехать до кочевки, выпить кумыса и попутно разузнать что-нибудь новое. Неожиданно дорогу Утурбаю загородил всадник. Он спросил: