— Но получишь… Скоро ли будет вода? Кони и люди хотят пить.
— Вечером.
С вершины Курдая Тансык заметил караван в степи и сказал:
— Мы идем.
Все остановились, сбились в кучу и долго глядели на свое отражение, которое тоже остановилось и сгрудилось.
К вечеру дошли до ручья, расседлали коней и припали к холодной солоноватой воде. Елкин поверил всем словам Тансыка и сказал:
— Не сердись. Вот получи за день, — и положил на сухую желтую ладонь проводника три рубля.
Инженеры сели к костру и начали обсуждать, что делать утром. Дедов говорил:
— Надо еще раза два пройти Курдай, поискать легкий перевал. — Он не доверял Тансыку. Елкин, напротив, предлагал «плюнуть» на Курдай и пойти в степь. Он, горячась, доказывал:
— Мы делаем ошибку, что ищем на востоке, надо искать на западе, — и листал свою записную книжку, тыкая пальцем в чертежи.
— А я все-таки обследую Курдай, — проворчал Дедов.
Утром в степи повстречали посланцев из кочевий и аулов. Они осмотрели инженеров, торбы, коней и обступили Тансыка.
— Скажи, что за люди?
— Ищут место для дороги.
— Везде дорога, зачем искать?
— Вы ничего не понимаете. Проведут железную дорогу, по ней побежит шайтан-арба. — И Тансык путано, но с азартом начал пересказывать слова Елкина.
Посланцы удивлялись, всплескивали руками, покрикивали:
— Йё, бар, бар!
— Ты, Тансык, стал инженером? — спросил один.
— Нет, я больше — я пастух инженеров. У них гнилые глаза.
Трое бродили по степи, делали съемки, промеры, а от аула к аулу вихрем неслась новость:
«Тансык ведет инженеров. Они умные люди, могут сделать дорогу, дать воду, хлеб, только у них гнилые глаза».
Новость катилась, как песчаный вихрь, обрастала подробностями и наконец стала такой увлекательной и обширной, что ее начали рассказывать ночами у костров.
Перевозчик новостей Тансык сам обратился в новость, в загадку. Его имя, как мираж, бродило по всей степи.
Две недели проходили инженеры, узнали много дорог, исписали много книжек и решили вернуться в город. Тансыка они звали с собой, но Тансык отказался.
— Ты нам будешь нужен, — сказал Елкин.
— Я приеду, — пообещал Тансык. — Скажи любому казаху, что тебе нужен Тансык, и я приеду. В степи может потеряться конь, верблюд, но слово человека никогда не потеряется.
Поехал Тансык на север, к реке Или, которая впадает в Балхаш. В аулах его принимали как гостя, как жениха, резали для него молодого барана и приносили кумыс. Тансык рассказывал про инженеров с гнилыми глазами, про шайтан-арбу, которая бежит сама и еще тянет целый аул домов. Он доставал тридцать шесть рублей и нож-складень, полученные от Елкина.
— Вот, — говорил он, — дороги еще нет, а у Тансыка деньги. Что будет, когда пройдет дорога?!
Все тянулись к деньгам, ощупывая их сальными руками, потом начинали ощупывать нож, самого Тансыка и радовались, что своими глазами видели пастуха инженеров.
Тансык приехал на реку Или. Деньги от многих пальцев, которые ощупывали их, помутнели и затерлись. Никто уже не мог сосчитать их, и Тансык начал говорить, что у него сто рублей.
В степи появился всадник на рыжем мохнатом коне. Он ехал и рассказывал:
— Инженеры зовут Тансыка. Они думают идти в степь, им нужен пастух.
Тансык сам, когда его рассказы заполнили всю степь, пустил эту новость. Всадник на рыжем коне подхватил ее и понес. Он передавал новость всем, и ее несли дальше. Она, как многоликая птица, летела над горами, степью, обогнула Балхаш, а Тансык жил в юрте кочевника на Или и ждал, когда новость прилетит обратно в его руки.
Всаднику на рыжем коне повстречался другой всадник и сказал:
— Плешивый зовет Тансыка.
Они остановились. Степные миражи много раз отразили их встречу. Всадники глядели на миражи и не могли выяснить, кто же из них везет самую новость, а кто ее отражение.
Они оба приехали к Тансыку и, забыв сказать «Аман!», крикнули:
— Тебя ищет Плешивый!
Тансык встал, заседлал коня и поехал. Он торопился, проезжал аулы и кочевья без остановок. На лице вез глубокую задумчивость. Когда его зазывали в гости, он отказывался, когда просили рассказать про инженеров, он говорил:
— Нет, меня ждет Плешивый.
И вся степь знала, что Тансык едет по важному делу. Сам же он не знал, нужен ли инженерам; он думал, что всадники привезли ему отражение новости, выпущенной им самим.
Елкин обрадовался Тансыку:
— Я раза два заказывал тебя, думал, не приедешь. Ну, отдыхай, скоро поедем в степь.