Потому что по какой-то причине она была менее чем счастлива иметь дело со мной. На самом деле, её восхитительно дерзкое выражение лица превратилось в разочарованный хмурый взгляд, который меня раздражал.
Внезапно я почувствовал себя крайне неловко. Это был безумный разговор. До зомби я был одним из капитанов северо-западной команды по плаванию. У меня никогда, ни разу, не возникало проблем с привлечением внимания девушки. И я никогда не заставлял их сердиться на меня. Девочки, любили меня. Им нравилась задумчивость, спокойный, сдержанный темперамент. Они любили во мне всё.
Или так было раньше.
Я жестом пригласил Риган сесть на барный стул в углу нашего большого помещения. Я планировал сказать что-нибудь, чтобы ослабить напряжение между нами, но её внимание было приковано к подруге. Я тоже оглянулся и увидел, как она радостно помахала в нашу сторону. Риган, казалось, расслабилась после этого.
Я быстро вздохнул и пошёл на это. Схватив её за руку без предупреждения, я начал вытаскивать большие куски стекла так осторожно, как только мог. Она будет жить, но мои действия, казалось, были болезненными.
Она резко втянула воздух и сморгнула слёзы. У меня всё сжалось в груди, и я замедлил свои усилия, стараясь быть с ней как можно нежнее.
— Ну и странная защитная система у вас там внизу, — поморщилась она в перерывах между извлечением стекла.
Я удалил худшие куски, поэтому я взял спирт и втёр его в её слегка кровоточащие раны. Она издала пронзительный писк и закрыла глаза. Я слегка надавил на её ладонь, надеясь ослабить жжение. Когда она расслабилась под моим вниманием, я тоже расслабился.
И почувствовал себя немного Суперменом.
— Большинство людей, проходящих через эту дверь, получают приглашение.
Я снова вёл себя как придурок, но, похоже, я не мог вспомнить, как быть очаровательным. У меня не было практики разговаривать с другими девушками, кроме Пейдж.
— Их тоже преследуют Пожиратели? — спросила она таким высокомерным тоном, что мне захотелось съёжиться.
— Подержи это.
Я прижал её кончики пальцев к полотенцу, которым пользовался, и проигнорировал её сарказм. Я схватил другой барный стул, чтобы сесть на её уровне и легко дотянуться до всех её ран. Я оглядел её, задаваясь вопросом, с какого места было бы наиболее разумно начать.
Я решил продолжить с другой её ладонью, потому что для того, чтобы заняться коленями, ей придётся снять штаны. Этот факт поразил меня, как удар в лицо. Я прочистил горло и потребовал, чтобы мой разум сосредоточился.
Но, чёрт возьми.
Ноги.
Я уже очень давно не видел красивой пары ног.
И потом я не просто собирался добраться до них, я должен был увидеть эти ноги.
Какой-то глубокий, внутренний, мужской инстинкт обещал, что эти ноги будут стоить всех этих хлопот, что именно такие ноги меняют жизни и судьбы.
Я вдруг снова почувствовал себя тринадцатилетним и немного обеспокоился тем, что к этому моменту у Кинга была выносливость лучше, чем у меня.
Дерьмо.
— Выглядит плохо, — сказал я, чтобы отвлечь свои своенравные мысли.
— Знаю, — простонала она.
Я хотел ободряюще улыбнуться ей, но вместо этого сказал:
— Брюс Ли.
— Что?
Она понятия не имела, о чём я говорю.
— Ты выглядела как Брюс Ли, когда твоя нога пролетела через порог.
Она засмеялась, как будто была удивлена, что смеётся. А потом обвинила меня:
— Мог бы предупредить меня, что собираешься открыть дверь.
— Я не знал, друг ты мне или враг, — сказал я ей.
Я знал, что это правда, но это также не казалось правдой. Возможно, я действовал осторожно, но я на подкорке знал, что она не была моим врагом. Я оторвал взгляд от её ладони и встретился с её тёмным пристальным взглядом. Она выдержала мой взгляд с холодной уверенностью, которой я восхищался.
Она покраснела, пока мы смотрели друг на друга, её кремовая кожа горела сладким румянцем.
— Вполне справедливо, — выдохнула она.
Я не знал, что ещё сказать после этого, поэтому вернулся к работе над её ранами. Впервые на моей памяти она выбила меня из колеи. И я не знал, было ли это потому, что у меня не было практики, или дело было в ней.
Поскольку я никогда раньше не беспокоился об этом, я должен был предположить, что дело в ней. Что-то в том, как она держалась, излучало мужество и стойкость, то, как она наблюдала за мной с интуицией, которая нервировала, то, как она продолжала поглядывать на свою подругу, просто чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Она была не из того мира, в котором я жил. Она была неземной... бестелесной… она была смыслом в жизни, которой не было.
Было ли это слишком глубоко, слишком рано?
Чёрт возьми, да. Со мной было что-то не так.
Она первой нарушила молчание.
— Ну, и обстановка у вас тут.
Всё ещё чувствуя себя расстроенным, я блестяще ответил:
— Да.
— Вы были здесь с самого начала?
— Неа.
Ну, так было лучше...
— И как долго тогда? У вас тут серьёзная утопия. Удивляюсь, что никого больше нет.
— Мы не доверяем чужакам, — коротко объяснил я.
Хотя, я задавался вопросом, было ли это всё ещё правдой. Она же была здесь.
— О, таким как я? — она закатила глаза. — Прекрасно, потому что я тоже тебе не доверяю.
— Ты и не должна этого делать, — предупредил я её.
— Надо же, а ты точно знаешь, как сделать так, чтобы девушка почувствовала себя желанной гостьей.
Ей становилось всё более неуютно рядом со мной, но я был почти рад этому. Я не мог впустить эту девушку, и я действительно не мог продолжать питать эти безумные мысли. Ей нужно было напомнить об этом так же сильно, как и мне. Мы не были друзьями. Я не мог взять на себя заботу о другом человеке, а она всё равно не захотела бы быть частью нашей группы.
Хотя все эти аргументы казались такими слабыми по сравнению с торнадо убеждений, которые она возбуждала во мне с момента своего появления.
Я был в полной заднице.
Мне нужно было вернуть контроль над головой и телом.
— Всё это неважно, через несколько часов вас уже тут не будет.
Я уставился на её раны, уделяя особое внимание всему, что делал. Это предупреждение было правдой, но оно исходило больше в моих интересах, чем в её, если быть честным с самим собой.
— Вы собираетесь убить нас?
— Что? — я зарычал на неё.
Как она пришла к такому выводу?
— Мы не собираемся убивать вас. Мы собираемся отправить вас восвояси. Мы не хотим, чтобы вы были здесь. Я уже говорил вам, что мы не доверяем чужакам.
Теперь она выглядела оскорблённой. Сбивающая с толку женщина.
— Но я же женщина, — сказала она.
Как будто мне нужно было напоминать об этом.
— Ну, да.
— И ты не собираешься меня насиловать?
И она по-настоящему казалась разочарованной.
— Что? — я чуть не подавился её вопросом. — Ты хочешь, чтобы я тебя изнасиловал?
— Очевидно, нет, просто... — она замолчала, и я произнёс безмолвную молитву благодарности.
Какого хрена? А потом она спросила:
— Так как же вы познакомились, парни?
Я уже был раздражён тем, что она ожидала, что я изнасилую её, и удивлён, что она не поняла того факта, что мы братья. Я хочу сказать, мы ведь все выглядели одинаково. Чтобы быть придурком, я ответил:
— Интернет-знакомства.
К моему ужасу, она кивнула головой, как будто все поняла.
— Ах, как раньше? — спросила она. — Тогда в этом есть смысл. На самом деле, это так мило, что вы всё ещё есть друг у друга, несмотря на это безумие.
— Я пошутил.
Чёрт возьми, Кингу и Харрисону было тринадцать и пятнадцать, когда всё это началось. Что было не так с её мировоззрением? Не то чтобы мужчины не могли быть геями в средней школе, но, надеюсь, они не начали искать интернет-знакомства до того, как достигли половой зрелости.
— Я не осуждаю тебя, — искренне ответила она. — По-моему, это здорово. Серьёзно!
Как будто она должна была убедить меня в этом.
— Мы не геи, — огрызнулся я, защищаясь. — Мы братья.
Она удивлённо фыркнула и рассмеялась, а затем продолжила, пока ей не пришлось опустить голову, и слёзы навернулись ей на глаза, сделав их блестящими и яркими.
— Не вздумай податься в комики, — выдохнула она между приступами смеха. — Да и вообще никогда больше не пытайся шутить.
Я просто посмотрел на неё. Я не знал, что сказать или как вернуть этот разговор на территорию, где она не предполагала, что я гей, и я заставил её нервничать. Я жил в зомби-апокалипсисе в течение двух лет, и это был, безусловно, самый ужасный момент до сих пор.
Ну, может быть, и нет. Но он определённо вошёл в десятку.
Я закончил перевязку её левой руки, а затем мы взялись за её рубашку.
— Под ней у меня майка, я могу просто снять её, — она указала на свою рубашку с длинными рукавами, и я забыл, как глотать. — А у тебя есть нож? Ты мог бы просто отрезать её.
Некоторая мозговая активность вернулась в мою голову, но единственное, что вышло из моего рта, это раздражённый вопрос.
— Ты доверяешь незнакомцу с ножом?
Потому что меня раздражало, что она действительно доверяла мне. Что, если бы я хотел изнасиловать её? Или причинить ей боль? Я ненавидел то, что она добровольно подвергла себя такой опасности. Ей нужен был кто-то, кто защитил бы её, ей нужен был кто-то, кто сражался бы в этих невидимых битвах за неё.