– Lifstat beyune hegra, – говорит он на прощанье. В его интонации ключей к разгадке нет. До свидания? Желаю удачи? Позвони Ною?
– Yaroun, – отвечаю я. До свидания. До завтра.
Я возвращаюсь к себе в комнату и доделываю домашку. Уже написанное Тони я не проверяю. Там наверняка все правильно.
Остаток вечера я провожу в телевизионном угаре. Впервые за долгое время я не звоню Джони. И Джони не звонит мне. Так я узнаю́, что она знает, что я знаю.
Обрывки разговоров
Следующим утром я ищу Ноя, а натыкаюсь на Джони.
– Нам нужно поговорить, – заявляет она. Я не спорю.
Джони тащит меня в пустой класс. Великие исторические личности – Элеонора Рузвельт, Махатма Ганди, Гомер Симпсон – взирают на нас с настенных портретов.
– Ты нас видел. Тед нас видел.
Это не вопрос, значит, отвечать мне не нужно.
– Что происходит? – вместо этого спрашиваю я, подразумевая вопрос серьезнее: «Почему ты мне не сказала?»
– Я не ожидала, что так получится.
– Как именно? Что западешь на Чака? Или что придется это признать?
– Не злись.
Я вздыхаю. То, что Джони сразу бросилась оправдываться, ничего хорошего не сулит.
– Слушай, – начинаю я, – мы оба знаем, что выкинул Чак после того, как его отшила Беспредельная Дарлин. Он разгромил ей шкафчик и распустил грязные слухи по всей школе.
– Чак обиделся.
– Чак включил мудака, Джони. – Я не хотел так говорить. Само вырвалось. Оговорка по Фрейду.
Джони бросает на меня взгляд, который знаком мне до боли. Именно так Джони смотрела, когда в шестом классе покрасила волосы в красный цвет и я неубедительно врал, что получилось здорово; именно так Джони смотрела, когда после их с Тедом первой ссоры я внушал ей, что сходиться с ним не стоит; именно так она смотрела, когда я открыл ей, что боюсь никогда не встретить парня, который полюбит меня так же сильно, как я его. Такой взгляд останавливает любой разговор. Такой взгляд утверждает: «Ты не прав».
Мы с Джони дружим слишком давно, чтобы ссориться из-за подобного. Мы оба это понимаем.
– Так ты говорила с Тедом? – спрашиваю я.
– Сперва я хотела поговорить с тобой.
По-моему, Джони ведет себя неправильно. От Чака одни неприятности. Но мне ее точно не переубедить. Только не в отсутствие доказательств.
– Так ты теперь девушка Чака?
У Джони вырывается стон.
– Поживем – увидим, да? А как у тебя с Таинственным Парнем?
– Нужно снова его найти.
– Так ты потерял его?
– Похоже на то.
Попрощавшись с Джони, я направляюсь к шкафчику Ноя. Завидев Беспредельную Дарлин, я незаметно пробираюсь мимо: про Джони и Чака она уже наверняка слышала и наверняка готова поделиться своим мнением.
Потом я прохожу мимо Барби и Кена: они чуть наклонили головы друг к другу, их разговор не подслушаешь. На самом деле голубков зовут Кейт и Стивен, только их настоящие имена никто не вспоминал годами. Ребята начали встречаться во втором классе и до сих пор неразлучны. Они – один процент от одного процента тех, кто знакомится в раннем детстве и больше ни на кого не смотрит. Такое не объяснишь.
Ной ждет у своего шкафчика. Нет, выражусь иначе: он стоит у своего шкафчика. Ни его поза, ни взгляд не указывают на то, что он кого-то ждет.
– Привет! – говорю я и всматриваюсь ему в лицо. Что выражают его черты? Удивление? Радость? Злость?
Не могу понять.
– Привет, – говорит он, закрывая свой шкафчик.
– Прости за вчерашнее, – продолжаю я. – Ты получил мою записку?
Ной качает головой. Я слегка в шоке.
– Ой! Я положил тебе в шкафчик записку. После уроков я летел сюда на всех парах, но возникла тысяча препятствий. Я правда очень спешил.
Ной тоже не в силах разобраться в моих эмоциях. В его взгляде замешательство. Он не понимает, искренен я или нет.
– У тебя же шкафчик двести шестьдесят четыре?
– Двести шестьдесят три.
О-па! Я извиняюсь за свою убогую память и, пытаясь разговорить Ноя, спрашиваю, чем он занимался вчера вечером.
– Я рисовал музыку. А ты?
– А я тушил лесной пожар. – Когда не могу рассказать ничего интересного, я, как правило, стараюсь придумать что-нибудь интересное. Потом я в последний раз пробую впечатлить Ноя. – Еще начал планировать Вдовий бал. Я буду его организатором.