Жестокое поражение Красса в глазах людей от Средиземноморья до Инда поставило Парфию едва ли не выше Рима{259}. Она теперь безусловно владела территориями к востоку от Евфрата, который оставался границей между Римом и Парфией еще долго — до 63 года н. э. При этом парфяне не воспользовались возможностью теснить римлян и дальше, хотя у Кассия, получившего командование над римскими войсками в Сирии, людей не хватало, и он не мог рассчитывать на пополнение, так как в Риме было слишком неспокойно.
Правда, через год после гибели Красса парфяне предприняли поход в Сирию, но Кассий сумел отбить нападение. Тем временем иудеи, надеясь на победу парфян, подняли восстание против римлян. Поэтому, когда парфяне ушли восвояси, Кассий отправился в Иудею, захватил город Тарихеи и многих иудеев обратил в рабство{260}. При этом часть иудеев нашла в Парфии убежище{261}.
Вообще надо сказать, что усиление парфянского могущества оказало значительное влияние на палестинских иудеев, которые задолго до фиаско Красса стали смотреть на парфян как на возможного союзника в своей борьбе за освобождение от римского гнета. Возможно даже, что во времена Антиоха VII Сидета (139/138—129 годы до н. э.) между иудеями и парфянами было достигнуто какое-то соглашение о совместных действиях. Во всяком случае, есть основания полагать, что иудейский царь Иоанн Гиркан I, хотя и был участником гибельного похода Антиоха VII против парфян, либо во время этого похода, либо сразу после него напал на сирийские города{262}. Об этом свидетельствует отрывок из Талмуда, в котором, судя по всему, описывается нападение иудеев на Антиохию{263}. Ко времени другого иудейского царя Александра Янная (103—76 годы до н. э.) относится упоминание о пребывании парфянского посольства в Иерусалиме{264}. Важно отметить, что предшественники Александра Янная, как правило, отправляли посольства в Рим, но сведений об иудейских посольствах в Рим во время его правления нет{265}. Если же говорить о времени после поражения римлян при Каррах, то у иудеев наметилось явное преобладание пропарфянских симпатий, и это в какой-то мере влияло на общий расклад сил.
Глава V
События в Сирии
Итак, Красс и Публий были мертвы, а орлы их легионов стали украшением парфянских храмов{266}. Впрочем, римлянам и прежде случалось терпеть поражения, но Рим оставался незыблем. Поэтому, возможно, трагический урок, преподанный парфянами, не произвел должного впечатления на общественное сознание, хотя в армии, вероятно, понимали всю опасность ситуации.
В 51 году до н. э. наместником Киликии был назначен Марк Туллий Цицерон. Одной из его задач было пристально следить за происходящим в Каппадокии{267}, поскольку ее новый царь Ариобарзан III, хотя его назначение и было недавно одобрено римским Сенатом, не внушал римлянам особого доверия. Из Брундизия, прежде чем отправиться к месту службы, Цицерон написал наместнику Киликии Аппию Клавдию Пульхру, которого ехал менять, что Сенат предложил набрать солдат в Италии для Цицерона и Бибула, нового наместника Сирии, но консул Сульпиций Руф выступил против. Поэтому, зная о донесении Пульхра Сенату, в котором тот писал, что распустил большую часть своих солдат (впрочем, легат Пульхра Квинт Фабий Вергилиан в разговоре с Цицероном это опроверг), Цицерон просил его не сокращать войско{268}.
Чуть позже, 14 июня 51 года до н. э., в письме из Акциума другу Аттику он выразил надежду, что парфяне будут себя вести смирно и не доставят ему хлопот{269}. В пути Цицерон не получал о парфянах никаких сообщений{270}, и лишь в Траллах пришло успокоительное известие, что на границе с Парфией затишье{271}. Спустя четыре дня, 31 июля, новый наместник, наконец достиг Лаодикеи, первого города на подотчетной ему территории. Не успел, однако, он приступить к своим обязанностям, как парфяне дали о себе знать{272}: 9 августа Цицерону доложили об их нападении на римских всадников{273}.
Войска провинции он нашел в крайне плохом состоянии: два легиона, пребывающие в военном лагере в Иконии, не имели начальников и находились в состоянии, близком к мятежу{274}. Цицерон взялся приводить их в порядок, и тут, 30 августа{275}, получил от царя Коммагены Антиоха I сообщение о том, что парфяне вступили на территорию Сирии. Предводительствовал ими Пакор, сын и соправитель царя Парфии Орода. Поскольку Пакор был молод и не искушен в военном деле, к нему был приставлен пользовавшийся доверием Орода опытный военачальник Осак, прежде не раз проявивший себя в сражениях{276}. Основой войска Пакора и Осака была парфянская кавалерия; ей сопутствовали многочисленные союзники, среди которых, судя по всему, были арабы{277}. Антиох I также сообщил, что армянский царь (и шурин Пакора) Артавазд готовится напасть на Каппадокию{278}. Все это было весьма серьезно, но Цицерон, не очень-то доверявший Антиоху, решил ничего не предпринимать и дождаться известий из иных источников{279}.
Сведения Антиоха оказались верны. Предполагалось, что Пакор и Осак вторгнутся из Сирии в Киликию через Каппадокию, и Цицерон решил расположить свои силы — 12 тысяч пехотинцев и 1200 всадников — так, чтобы можно было преградить парфянам путь независимо от того, какую дорогу они выберут. Во время марша легионов Цицерона в Киликию, 19 сентября{280}, киликийский царь Таркондимот{281}, главный римский союзник за горами Тавра, сообщил, что парфяне переправились через Евфрат.
В это время — как по заказу, и, конечно же, не случайно — в Сирии вспыхнуло антиримское восстание, в чем была видна рука парфян. Цицерон отправился в лагерь, расположенный около Кибистры (Эрегли) у подножия Тавра. Отсюда он обратился к Сенату с просьбой прислать солдат как можно быстрее, так как войск у него едва хватало для поддержания порядка, а набрать их в провинции не представлялось возможным{282} — местное население, доведенное до крайности алчностью предыдущих римских наместников, не горело желанием воевать против парфян и, пожалуй, даже отдавало им предпочтение{283}. При этом в присылку солдат из Рима Цицерон не очень-то верил — большинство легионов находились в Испании и Галлии, одни при Помпее, другие при Цезаре, которые ни в коем случае не желали делиться войсками. На союзников Рима надежда тоже была небольшая: из них только арабский вождь Ямвлих, царь Киликии Таркондимот и царь Галатии Дейотар сохраняли преданность Риму, но действенную помощь был в состоянии оказать один Дейотар{284}.
Простояв у Кибистры пять дней, поскольку отсюда можно было контролировать проход в Таврских горах Киликийские Ворота и, с одной стороны, при необходимости блокировать вторжение парфян, а с другой — всячески демонстрировать Артавазду, что римляне пристально следят за его действиями{285}, к 20 сентября Цицерон получил сообщение от Дейотара, что парфяне прошли через Коммагену и находятся в Киррестике. Примерно в это же время он узнал, что Кассий со своими войсками заперт парфянами в Антиохии{286}. Положение римлян было не из неприятных. Его могли поправить войска наместника Сирии Марка Кальпурния Бибула, о местонахождение которого, однако, никто не знал; известно было только, что он выехал из Рима.