— Может, и все семьдесят, — прищурился Янгфанхофен. — Точно подсчитает только бушук, но все равно обманет, чтобы взять себе разницу.
— Ну что, выпьем еще? — спросил Бельзедор. — Давай-ка пива с соленой рыбой.
Янгфанхофен разлил по кружкам пенящееся, и все трое отхлебнули. Опорожнив свою, Паргоронский Корчмарь вздохнул, посмотрел куда-то вдаль и сказал:
— А виноватишь ты меня зря, Дегатти. Мы, демоны, сами не особенно радуемся тому, что мы вот такие.
— Да ну?
— Да вот представь себе. Думаешь, тому же Бубочу нравится жить в мире, где каждый первый убьет тебя, если будет возможность и выгода? Думаешь, это нравится мне?
— Ой, страдальцы, — усмехнулся Дегатти. — Я сейчас расплачусь.
— Я серьезно, — немного даже обиделся Янгфанхофен. — От нашей натуры мы сами же в первую очередь и страдаем. Я вот тебе сейчас расскажу одну историю… веселую такую, потешную… но показательную.
Демоны и лабиринты
1519 год Н.Э., Паргорон, лабиринт Хальтрекарока.
Хальтрекарок сидел в своей комнате для размышлений. И даже не столько сидел, сколько плавал из угла в угол. Иногда убирал стены, смотрел на бескрайние просторы Мглистых Земель, на свой великолепный лабиринт — и думал, думал, думал.
Творческий кризис. Временами он с ним случался. Временами бывало так, что идеи заканчивались, ничего нового не придумывалось.
Темному Балаганщику было уже десять тысяч лет. Большую часть жизни древний демон забавлялся со своим лабиринтом. Каждую неделю целые трибуны собирались посмотреть, как он гоняет смертных. Как те дерутся насмерть. С чудовищами или друг другом.
Лабиринтом дело не ограничивалось. Хальтрекарок любил его больше всех других игр, но проводил и множество других шоу. Соревнования. Конкурсы. Даже викторины, которые так обожает Клюзерштатен. Он был в особенном восторге от той, где Хальтрекарок загадывал участникам загадки, в принципе не имеющие ответов.
Победитель был, как обычно, один — сам ведущий.
Но хочется что-нибудь новое. Что-нибудь совсем новое.
Так и не сумев преодолеть кризис самостоятельно, Хальтрекарок обратился к помощи муз. Иногда его жены, эти прекрасные живые цветы, роняли ненароком словцо-другое — и оно наталкивало Хальтрекарока на очередную гениальную мысль. Любимые глупышки служили источником вдохновения. Зеркалами, отражающими его безграничный талант.
— Жены-ы-ы!.. — воззвал Хальтрекарок своим звучным, красивым голосом.
Он призвал пред свои очи новеньких — тех, что из иных измерений. Хальтрекарок решил поступить так, как уже поступал много раз. Поискать свежую игру в других мирах.
Их ведь бесконечность, миров. И игр в них — бесконечность. Всегда можно найти что-нибудь еще неизбитое. Именно так он год назад нашел отличную викторину, в которой нужно угадывать песни по нескольким нотам.
Хальтрекарок ее модифицировал, чтобы стало еще интереснее.
— Итак, мои возлюбленные красавицы, дамы моего сердца… рад, что вы так быстро откликнулись, — благосклонно молвил Хальтрекарок.
Наложницы смотрели на него немного ошалело. Они часто так смотрели, когда Хальтрекароку приходило внезапное желание с ними повидаться. Сидзука машинально продолжала подпиливать ногти, Бренда шлепнулась, уронив пульт и тарелочку с сыром, а Лахджа застыла с криоскальпелем.
— Что это на тебе? — спросил Хальтрекарок.
— Лабораторный халат, — мрачно ответила демоница.
— Сексуально, мне нравится… нет-нет, не снимай пока. Сегодня я призвал вас для иного. Вы трое все из одного мира, я правильно помню?
— Да, только страны разные, — пожала плечами Лахджа. — Три противоположных конца планеты…
— И-и-и!.. — перебил ее Хальтрекарок. — Неважно, неважно, обойдемся без таких подробностей!.. хотя нет, это отлично, что вы все из разных мест. Давайте. Расскажите мне, что интересненького есть в вашем родном мире.
— Статуя Свободы, — растерянно пискнула Бренда. — Гранд-Каньон… гора Рашмор…
— Не то! — замахал на нее Хальтрекарок. — Я говорю о шоу. Играх. Конкурсах.
— А-а-а! — обрадовалась Бренда. — Гольф, я просто обожаю гольф! А еще бейсбол, регби…
— Нет, нет! — поморщился Хальтрекарок. — Это я все знаю. Играли много раз.
— Правда? — удивилась Лахджа. — Я ни разу не видела.
— Конечно, я вносил необходимые творческие корректировки, — снисходительно объяснил Хальтрекарок. — Чтобы придать свежесть новизны. В своем изначальном виде все эти забавы смертных довольно пресны. Чаще всего никто даже не погибает — куда это годится? Сидзука, сокровище мое, давай ты, у тебя часто бывают прекрасные идеи.