— Красота!
Внизу под бугром уже начинались хаты Зеленого Лога. Они взбирались на еще более крутой бугор. Голые и тощие тополи, чем-то напоминавшие недавно проехавшего мимо еврея, стояли у хат. У одной ограды терлись у ног мальчика две овцы. Мальчик смотрел на тачанку. Из хаты вышла баба в цветной юбке и, быстро колотя мальчишку кулаком по шее, погнала овец в хлев.
— Сильно запуганы Махной, — сказал Бондарь. — Думает, сейчас мы в ее овец вцепимся.
Поднялись и на третий бугор. Отсюда можно разглядеть было всю дугу речки, мост через нее. Внизу, подле речки и моста, стояли сараи, а за сараями начиналось второе село — Бузовка.
Тачанка осторожно спустилась под бугор по скользкой и накатанной дороге. Коновод слегка освободил вожжи и, повернувшись к Пархоменко, сказал:
— А на горбе-то, Александр Яковлевич, у Бузовки, какие-то люди.
Точно, впереди, на горбе холма, метрах в трехстах — не больше, на широкой улице видно было небольшую группу всадников. Так как солнце било в тачанку, да и, кроме того, всадники стояли на сверкающей дороге, то разглядеть их толком никак не удавалось.
— Не разведка ли наша? — спросил Пархоменко.
Колоколов побледнел и глухо ответил:
— Не проверял, послана ли была разведка.
Тачанка остановилась. Колоколов подошел к своему коню и прыгнул в седло.
— Я разомнусь, — сказал он, виновато взглянув на Пархоменко, и поскакал в гору.
— Чего им на нас смотреть, если мы им свои, — проговорил ординарец, поглядывая на гору.
— Как же это Колоколов разведку забыл послать? — сердито сказал Бондарь. — Твердим, твердим о бдительности, а он…
Пархоменко слез с тачанки и, покусывая губы, ходил по дороге. Группа всадников на горе увеличивалась. С одной стороны, Пархоменко был доволен, что им удалось заметить этих неизвестных и вооруженных людей, которые могут оказаться махновцами: значит, удастся предупредить прорыв и внезапное нападение. С другой стороны, Пархоменко жалел, что отпустил Колоколова. Правда, Колоколов виноват, что не проверил, послана ли разведка, но Пархоменко мог бы и сам проверить. Между тем всадники на холме уже окружили Колоколова. На минуту он исчез в толпе, и сердце у Пархоменко замерло, он подумал: «Зря я его отпустил, зря разрешил командованию идти вперед, как будто разведчики».
— Вышел, — сказал Бондарь. — Наши.
Действительно, из толпы выступила вперед высокая фигура Колоколова. Он что-то горячо говорил и размахивал руками. Всадники все прибывали и прибывали. Колоколов исчез.
— Сколько у нас винтовок? — спросил Пархоменко.
— Да у меня одна под ногами, — ответил коновод.
— Что же вы, дьяволы, хоть бы пулемет взяли. — Пархоменко оглянулся назад, сильно ли закрывает их бугор. Бугор был высокий, как стена, и батальон мог и не услышать выстрелов. Вот разве по реке прорвется звук. Пархоменко влез на тачанку и вынул револьвер.
— Не наши, Александр Яковлевич, — сказал, подъезжая, ординарец. — Садись на коня.
— Ты что говоришь? Тебя чему учили? Товарищей бросать? Начальника штаба бросить? Становитесь, товарищи, спинами друг к другу.
— Да они в шлемах! — сказал Бондарь.
— Не наши, — повторил плачущим голосом ординарец. — Садись на коня, Александр Яковлевич.
— Чего пристаешь? — оборвал Пархоменко.
Ординарец отъехал немного в сторону, еще раз посмотрел на всадников — и вдруг выпустил повод и стегнул вороного коня Пархоменко. Конь подумал мгновенье, затем повернулся и побежал обратно, к тем коням, шаги которых, как чувствовал он, приближались к Зеленому Логу.
— Конь ускакал! — крикнул Замело.
— Э, лови, дура! — сказал, взглянув мельком на коня, Пархоменко. — Да заодно скажи нашим, чтобы конники шли в обход, а пехота наступала со стороны речки, равно и по нашему следу.
Ординарец только и хотел этого распоряжения. Он надеялся поскорее привести помощь и спасти Пархоменко. И он поскакал, во всю силу гоня лошадь. Услышав топот его коня, Пархоменко сказал:
— В гору нам теперь не подняться, на реку выскочить не успеем, так что берегите пули, товарищи. Хоть у них передние ряды и в шлемах, но определенно могу сказать, что это махновцы.
Как только поскакал ординарец, отовсюду из-за соломенных сараев, из-за хат Бузовки послышались крики, и мутная толпа всадников понеслась с горы. Четверо ставших спиной друг к другу встретили эту толпу выстрелами. Трое били из револьверов, а Пархоменко стрелял из винтовки. Всадники скакали теперь и сверху оврага, а в конце боковой улицы показались их тачанки.