– Мась, пожалуйста. Я так с катушек слечу, – выдыхаю хрипло, совсем несвоим голосом и с лёгким нажимом веду рукой вниз по напряжённой спине к поясу джинсов, пробираюсь под нижнее бельё. Ощутимое скольжение наращенных ногтей по ягодицам заставляет упрямца порывисто выдохнуть.
– Ещё даже не начинала. Но слетишь. Обязательно слетишь.
Без лишнего промедления он протягивает руку к тумбочке и, скидывая пару зайцев на пол, почти выдёргивает верхний ящик. Зажимает между зубов квадратик серебристой фольги, затем усаживает меня на подоконник. Холодное дерево леденит кожу, а мышцы цепенеют в предвкушении от шороха приспускаемых джинсов.
Не сводя с меня гипнотического взгляда, Лихо медленно разрывает зубам упаковку и достаёт презерватив. Я буквально слышу, как его пальцы раскатывают упругий латекс, но боюсь, что если опущу глаза, то взорвусь, не дождавшись главного. Тело уже начинает потряхивать от близости накатывающего оргазма. Безумие какое-то, разве так бывает?
Жёсткие мужские руки возвращаются на мою поясницу, согревая долгожданным теплом, толкают под откос пробным прикосновением к внутренней стороне моих бёдер – невесомым до ярких вспышек перед глазами. Когда до мозга всё-таки доходит что именно сейчас произойдёт, я крепче впиваюсь ногтями ему в плечи.
– Погоди, это важно, – шепчет во мне последний всхлип благоразумия. Запоздалая попытка наутро не сгнобить себя чувством стыда. – Не могу так. Скажи хотя бы как... как тебя зовут?
Склоняясь ниже, он заставляет меня выгнуть шею и кончиком языка проводит пылающую дорожку до края челюсти. Мои глаза закрыты, почти зажмурены от удовольствия. Дыхание, срываясь, обжигает пересохшее нёбо и мне действительно становится плевать. Приличия остались где-то там, за обшарпанной дверью общежития.
– Ты же слышала. Называй меня как все – Лихо.
Наверное, так правда будет лучше. Имя – это слишком личное для единственной, пусть и многообещающей ночи.
Глава 11
За гранью
Плавным движением бёдер он сантиметр за сантиметром погружает меня в дикий совершенно неконтролируемый хаос. Перед глазами на мгновение темнеет от удовольствия замешанного на слабой тягучей боли от внушительных размеров его достоинства. Отрывисто выдохнув, льну к разгорячённому торсу так тесно, что становится неудобно, и, чуть потянувшись вверх, мстительно прикусываю поблескивающие остатками моего глиттера губы.
Я не столько слышу, сколько чувствую его короткий стон – вне сомнения что-то жутко матерное, грязное, как и вся ситуация. Это срывает тормоза, как и предупреждающее скольжение зубов по моей коже, каждый раз, когда я пытаюсь перехватить инициативу.
Лихо даже не пытается двигаться размеренно, дышит мне в шею быстро и рвано, в такт влажным шлепкам наших тел. Вколачивается всё глубже и безжалостнее, на корню подрывая мои представления о мужской выдержке. Не в силах подстроиться под его сокрушительный напор, упираюсь ладонями в каменные плечи, пытаюсь замедлить это безумие, хотя бы воздуха глотнуть, потому что лёгкие сейчас разорвёт к чертям вместе с сердцем, чем только раззадориваю сорвавшегося с цепи любовника.
С вызывающей усмешкой жёстко, почти грубо он сгребает, тянет назад мои волосы, открывая себе доступ к выпирающим ключицам, спускается ниже. Языком, зубами вырисовывает на моей груди свою роспись, клеймит горящими отметинами, за которые я позже обязательно умру со стыда. Но это будет позже, а сейчас меня расщепляет на атомы от дикого на грани сумасшествия голода, срывающего с губ несдержанные крики. Я извиваюсь в его умелых руках и никак не могу насытиться этими ощущениями.
– Вот так... Хорошо. Раздвинь для меня ноги. Пошире, сладкая, не зажимайся, – в надломленным от возбуждения голосе то же безумие, что и во мне. – И кричи, задира. Кричи. Будешь знать, как называть меня Масей.
Для незнакомца можно побыть и задирой, и распутницей, да кем угодно и это будет сладко, так сладко как не было ни в одной моей самой развязной фантазии. Я уже не могу, не хочу и не стану его останавливать. Зажмурившись, до онемения в пальцах стискиваю узкие бёдра. Трусь сосками о приятно пахнущую грудь – мои духи смешанные с тёплым волнующим запахом силы, запахом молодого мужчины, чья вызывающая пошлость контрастирует с ещё по-детски уязвимым самолюбием, затрагивая внутри меня что-то совершенно незнакомое, практически невесомое. Что-то, от чего можно запросто впасть в зависимость.
Эту внезапную мысль комкает короткая заминка, взятая им на то, чтобы просунуть руку мне под ягодицы, полностью лишая меня возможности самостоятельно двигаться. Короткий прикус на нижней губе, обезумевший взгляд в мои глаза и Лихо снова наращивает такой бешеный темп, что от невыносимой наполненности закладывает уши. Я больше не слышу своих стонов – догадываюсь о них только по тому, как начинает саднить горло, но отчётливо вижу его стиснутые челюсти и частую пульсацию жилки на влажном лбу под чёлкой. Кажется, мы оба оказались за гранью того, что ещё утром считали своим пределом.