– Гуляева, ты идиотка! – голосил наш общий друг. – Чуть без уха не оставила, живодерка. Бери пример с подруги. Кстати, Мамаева, спасибо. Над твоим поздравлением я почти рыдал.
Я в этот момент поседела, позеленела и заново стала блондинкой. Ну, козел же. Самый настоящий козел. Я же так старалась. Больше никогда не буду.
– Да ты и сейчас почти рыдаешь. – Хотела про себя сказать, но от злости разве себя проконтролируешь? – От счастья, наверное. Такой праздник устроил. Все шикарно.
Выкрутилась?
Что-то непохоже.
Пришлось улыбаться, стараясь не обращать внимания на покалывание в области переносицы. Кто-то пялится? Или я себя накрутила и теперь мне все кажется?
Впрочем, какая разница? Мы поздравили, теперь можем уходить.
– Мирон, ты тоже ее знаешь? – доносится до меня женский голос, и я замираю.
Ну какое тебе дело, а?
Я ведь тебя тоже не знаю и с вопросами ко всем не пристаю. Меня и так все устраивает.
– Оль, ты не знакома с иностранным шпионом? – подмигнув брюнетке, Суханов падает на мягкий стул, вытягивая руку вперед, чтобы указательным пальцем ткнуть в мою сторону. – Это – Мамаева Василиса Глебовна. Почетный житель Амстердама. Сейчас на задании в России, заманивает темноволосых красоток для работы на одной известной улице у себя на родине. Ты от Корнея не отходи далеко. А то проснешься в витрине, в глаза ударит красный свет… Бегите, глупые! Пока не поздно! Я приму весь удар на себя.
– Клоун, – фыркает Лея. – Суханов, серьезно, начни взрослеть.
И я с подругой полностью согласна. Самый настоящий клоун. С места подскочил, руки в разные стороны развел и меня от всех закрыл. Чем не бесплатный цирк?
– Я что-то обидное сказал? Эй, Вась, ты обиделась? – наклоняя голову, тихо переспрашивает он. – Ну, ты чего? Меня не знаешь, что ли? Проходи, присаживайся. Молочный коктейль сейчас тебе закажу.
И прежде чем я успеваю хотя бы рот открыть, Суханов толкает меня на диван, прямо на…
В общем, приземлилась я на Корнеевские коленки, но по ощущениям будто на горячую сковороду села. Поэтому подпрыгнула и быстренько слезла с парня под рычание его подружки. Слава богу, не укусила. И на том спасибо.
– Извини, – уселась рядом, шорты поправляя. – Кирилл меня толкнул.
Ноль внимания.
Я даже голову повернула на Мирона. Не смотрит и не реагирует вообще, словно я только что и не падала на него.
– Гуляева, а ты постоишь, – деловито заявляет Кирилл, зажимая пальцами стакан. – Так, на чем я остановился? А! Желаю себе…
Видимо, Корнееву не хотелось слушать речь лучшего друга, поэтому он, схватив телефон со стола, молча встал и ушел.
Из-за меня, что ли?
Главное – до этого сидел и не рыпался, но стоило мне только рядом присесть, как ему резко захотелось свежим воздухом подышать.
Кажется, не только я об этом подумала. Как только Мирон скрылся в толпе, его подруга сразу же ко мне пододвинулась.
– Не могла на пол упасть? – гавкнула и за хозяином побежала, расталкивая толпу на своем пути.
А я здесь при чем?
Будто специально чужое личное пространство нарушила. Вообще-то, Корнеев последний человек на земле, на которого я упасть захочу. Тем более, еще раз, меня толкнули. Не было возможности угадать угол падения.
Я видела, как Лея напряглась. Она же хотела меня растормошить, доказать, что веселиться приятнее, чем сидеть дома, а вышло все с точностью до наоборот.
Теперь-то все?
Мы можем уйти?
И я даже собиралась подняться, но, когда увидела Корнеева, а через секунду в моем кармане начал вибрировать телефон, осталась неподвижно сидеть на своем месте. Вот же черт. Это папа!
Смотрю на Мирона, потом на телефон.
Еще раз на Мирона, еще раз на телефон.
Он вышел со своим мобильным, а затем папа…
– Корнеев, – возмущенно начинает Кир. – Как ты можешь называть себя моим другом, раз свалил, наплевав на мою торжественную речь?
– Я ее каждый год слушаю, – лениво отзывается Мирон, а затем толкает парня, сидящего на стуле, чтобы тот освободил ему место. – Пересядь.
Ой, подумаешь.
Я тоже не особо радовалась, когда пришлось несколько секунд сидеть с ним рядом. Между прочим, сама пересесть хотела. Просто Корнеев меня опередил.
– Кому звонил? Кто-то еще подтянется?
Мирон посмотрел на друга, мол, ты серьезно думаешь, что я буду отчитываться?
А я вот знала, кому он звонил. Телефон в моих руках все так же продолжал надрываться. Корнеев меня сдал. Он точно позвонил отцу и сказал… Что? Что он мог ему сказать?
В голове что-то взорвалось от одной мысли, что Корнеев на меня наябедничал. Фи! С виду весь из себя такой брутал: ко мне не подходите — взглядом убивать могу, а на самом деле стукач обыкновенный.
– Вась, тебе папа звонит, – раздался рядом заботливый голос подруги.