— Оригинально, — согласилась Аля, прожевав. — Но на первой же нормальной остановке надо купить пластиковые стаканчики.
— Зачем? — удивился Пашка. — Мы эту бутылку раньше прикончим.
— Чтобы воду пить, — вздохнула она.
И точно, у нас с собой еще сок и пятилитровая бутыль с простой водой.
Меня развезло быстро. Я заметила, что Пашка наливает мне меньше, чем остальным, но не возражала. Он же настойчиво совал в руки то пирожок, то бутерброд, то огурец. Я послушно жевала, слушала, как Митя травит анекдоты, смотрела в окно, за которым проплывали березки… и испытывала какие-то странные чувства.
Предвкушение? Пожалуй, да. Оно вытеснило и страх перед неизвестностью, и ощущение, что я поступила неправильно, поддавшись на провокацию Абрамовой.
А еще сердце ныло от необъяснимой тоски.
Тук-тук… Тук-тук…
При закрытом окне в купе почти не слышно стука колес, и вагон покачивает мягко, плавно. Сколько времени я была одна? Общение с коллегами на работе не в счет. Посиделки в компании друзей, неспешный разговор обо всем, смех, полное взаимопонимание. Я сознательно лишила себя этого, порвав с одноклассниками. И позже, в институте, держалась особняком. Только Пашка сумел добиться доверия, расположил к себе, вытащил из раковины, где я пряталась годами.
Ирония судьбы? Он же гей, и никогда не влюбится в девушку. Или проблема во мне? Я сознательно отталкиваю всех парней, не позволяя ни себе, ни им даже намека на сближение.
Точно, напилась. Иначе меня не потянуло бы на философские размышления.
— Ты куда? — спросил Пашка, когда я пихнула его, чтобы встать.
— Догадайся…
Куда можно пойти в поезде? Уж точно не в вагон-ресторан. Правда, в туалет я тоже не хотела. Надо умыться и побороть сентиментальность, прущую наружу в виде слез. Пашка прав, мне нельзя пить.
Над ближайшим туалетом горела табличка «Свободно», и я юркнула туда, прежде чем Пашка успел выйти из купе. Так и знала, что увяжется следом.
Плеснула в лицо водой и пожалела, что не взяла с собой полотенце. Постояла пару минут, заставляя себя глубоко дышать. Вот идиотка! Зачем вспомнила о прошлом? Сейчас я не одна, рядом люди, которым я не безразлична. Названный братец, небось, под дверью торчит, волнуется. А я наматываю на кулак пьяные сопли.
Нажала на слив, и чуть не подпрыгнула от испуга. Вот это звук! Воду всосало с оглушительным шумом. Прыснув, я вышла — и тут же наткнулась на Пашку. Он подал мне полотенце, молча смерил взглядом.
«С соплями не ко мне», — вспомнила я, вытирая лицо.
А хотелось к нему. Хотелось, чтобы обнял и пожалел. Больше никогда не буду пить!
— Пойдем, покажу что-то, — позвал Пашка и открыл дверь в тамбур.
Последний вагон, перейти никуда нельзя. Зато за стеклом видно, как убегают вдаль рельсы. Красиво.
Я обеими руками вцепилась в перекладину, Пашка встал позади меня. Не обнял, нет. Как будто накрыл меня своим телом, загородил, лишая возможности сбежать.
— Янка, ты чего? — шепнул он на ухо.
— Так… вспомнилось, — призналась я. — Я в норме. Прости.
— Расскажешь?
— Ну не сейчас же!
— А что мешает? Сюда никто не придет. Давай уже, колись, чего ты такая колючая.
— Да ничего особенного…
— Тем более.
— А как же… — Я подумала о Мите и Але.
— Ты хочешь и им рассказать? — поинтересовался Пашка. — Тогда давай вернемся в купе.
— Нет. — Я тихонько вздохнула. — Только тебе.
11. Хороший друг — крепость
Мне не стыдно признаваться в том, что произошло много лет назад. Пашка не испугался откровенного разговора, Митя тоже доверил мне свой самый важный секрет. Но исповедоваться перед Алей не хотелось. Так и слышу ее голос: «Ерунда какая, все давно забыли. Не все же такие отморозки, как твои одноклассники. Что за глупые страдания?»
Пашка не сочтет это глупостью, он поймет. И жалеть не будет, и не посмеется.
— Я вспомнила, почему давно одна, — вздохнула я. — Напилась — и вспомнила. — И пошутила: — Это ты виноват, клубничкой споил.
— Подробнее, Яна… — выдохнул на ухо Пашка, потому что я замолчала. — Расскажи, кто тебя обидел, и я набью ему морду.
— О-о-о… — Меня разобрал смех. — Обойдемся без драки.
— Не об… — Пашка снова завел свою любимую пластинку.
— Нет! — резко перебила я. — Иначе ничего не скажу.
Воздух с шипением прошел сквозь стиснутые зубы.
— Хорошо. Обещаю, что просто выслушаю.
Так-то лучше.