Я открыла фото Влада, где мы стоим на мосту Дамский Каприз. Он тогда попросил кого-то сделать снимок. Даже мама заметила, что он смотрит на меня… по-особенному. А я хотела отказаться от его любви, ни в чем не разобравшись.
Я все же уснула, в слезах и соплях, тяжелым тревожным сном. Не помню, что мне снилось, но точно ничего хорошего.
— Ты не заболела? — испугалась мама, увидев меня утром.
— Нет, плохо спала.
Я взглянула на себя в зеркало. Еще бы! Глаза превратились в щелочки, нос опухший, лицо в красных пятнах.
— Какие планы?
Мама собиралась на работу, снова на сутки. Многие в отпусках, кто-то заболел, а она всегда на подхвате.
— Да здравствует виртуальный мир, — пробурчала я, прикидывая, что можно сделать с опухшей физиономией. Впрочем, если я планирую зависнуть дома, то какая разница, как я выгляжу? — Я две недели комп не открывала, буду отрываться.
— А на работу когда?
Под ложечкой неприятно заныло. Мама ничего не знала о том, что я увольняюсь.
— В понедельник.
— Доча, в холодильнике есть еда. — Это обычная фраза, я катастрофически забываю поесть, когда работаю над игрой. — И померь температуру. Я позвоню.
— Хорошо, мам.
Митя заставил бы меня сделать маску. Я скорчила рожу своему отражению. А Пашка, пожалуй, тоже носился бы с градусником. Но если я и больна, то у моего недуга есть имя.
Владияр.
Когда мама ушла, я умылась и налила кофе. Первое утро на маленькой уютной кухне после событий, которые перевернули мою жизнь. Чем бы все не закончилось, не будет, как раньше. Как минимум, у меня останутся воспоминания, а о чем-то большем загадывать рано.
Я пила кофе и гипнотизировала телефон, лежащий на столе. Как понять, захочет ли Влад со мной разговаривать после вчерашнего? Да никак. Не спрошу — не узнаю.
«Привет», — написала я и быстро отправила сообщение, чтобы не передумать.
Ответ не пришел немедленно. Я успела позавтракать и сесть за компьютер, когда на экране телефона высветилось:
«Доброе утро, Яна».
Достаточно вежливо и неэмоционально. С другой стороны, он не послал меня лесом, значит, еще не все потеряно. Что ж, сразу к делу.
«Ты не сказал мне, кто ты».
«Прости, не понимаю».
«Ты не сказал, что ты Беркут. Я была искренна с тобой, а ты — нет».
Так и вижу, как он печатает: «А должен был? Это мое личное дело». Примерно так ответил мне Пашка, и я поняла его мотивы.
«Разве ты не знала?»
«Откуда?!»
«Твой друг легко пробил Геннадия. И не проверил, кто я?»
Э-э-э?.. Я хлопнула себя ладонью по лбу. Неужели?!
«Нет. Я запретила проверять».
«Почему?»
«Ты дурак?!»
«Похоже, да».
И тишина. Вернее, пустота. Или… Короче, безмолвие!
Вот и поговорили.
Я отложила телефон и невидяще уставилась в экран монитора. С одной стороны, разговаривать текстом удобно, когда хочешь спрятаться от собеседника. С другой, как мне понять, что он чувствует? С каким настроением пишет это «да»? С иронией? С досадой? Со злостью? Хотя так не всегда. Ночью я понимала, с какой интонацией разговаривал Влад, ощущала его любовь. Значит, сейчас он не испытывает ничего похожего.
«Ты больше не хочешь со мной говорить?» — набрала я спустя десять минут, не выдержав.
«Ты была очень убедительна».
Все же поверил.
Я отшвырнула телефон и зажала ладонями уши, как будто не хотела слышать голос Влада. Но я же одна в пустой квартире… Ладно, сама виновата. Я добилась, чего хотела.
Телефон брякнул, но я не пошевелилась. Пусть пишет, что хочет. У меня больше нет сил на метания между разочарованием и надеждой. Мне бы доползти до аптеки и купить успокоительного, чтобы перестать рыдать по любому поводу. Телефон брякнул еще раз, потом зазвонил.
Я не хотела отвечать, потом вспомнила, что это может быть мама. Номер не определен? О, ну замечательно!
— Да, — произнесла я хриплым и гнусавым голосом.
— Яна?
Бархатистый голос Влада резанул скальпелем по живому. Какого черта, его номер всегда определялся!
— Да, — повторила я, откашливаясь.
— Ты заболела?
«Тебя это волнует? Серьезно?!»
— Нет.
— Ты снова не читаешь сообщения, и я… позвонил.
— Я все поняла. Или ты хочешь что-то добавить?
— Я вернулся в Кисловодск, Яна.
— А-а-а… Ну… Ладно.
А что я еще могла сказать? Что его желание дышать оказалось таким недолговечным?
Чертовы слезы опять полились из глаз. Только бы не начать всхлипывать! Я осторожно перевела дыхание, уговаривая себя остановиться.
— Так ты обиделась из-за того, что я… скрыл правду?