— Я женюсь на Яне.
Пашка улыбнулся так, что меня передернуло. Честное слово, оскал людоеда симпатичнее улыбки, которой он одарил Абрамову.
— Ха. Ха. Ха. — Она не осталась в долгу и ощерилась, показав зубки. — Очень смешно.
— Я рад, что вам весело, но это факт, с которым вам придется смириться.
— Я знаю, что ты гей, — фыркнула Абрамова.
Я дернулась, Пашка снова пихнул меня ногой.
— Правда? — сухо поинтересовался он. — Лично свечку держали?
— О, ладно, ладно. — Она закатила глаза. — Я догадывалась, что Кольцова попросит у тебя помощи. Но к жениху, по условиям пари, прилагается приданное. М-м-м? Чем похвастаешься? Съемная квартира, зарплата начальника отдела?
Нам принесли заказ, и я обеими руками вцепилась в чашку с какао. И почему я не поговорила с Пашкой перед этой встречей? Сейчас он скажет Абрамовой о том, кто он, а она разнесет новость по всей компании. Впрочем… у него же план, да? И я не хочу ему помешать. Вдруг он знает, что делает.
Пашка невозмутимо положил перед Абрамовой папку. Она открыла ее и тут же захлопнула. Краем глаза я успела заметить, что там лежали не бумаги, а какие-то фотографии.
— Это… — Абрамова побелела и поднесла руку к шее, как будто ей не хватало воздуха. — Это… подлый ход…
— Да? — удивился Пашка. — Более подлый, чем пропихивание любовника на должность, которой он не соответствует? Или более подлый, чем присвоить себе чужой труд?
— Я ее за язык не тянула! — взвизгнула Абрамова.
— Верно, — согласился Пашка. — Яна весьма щепетильна в вопросах чести… — Он перевел взгляд на меня и грустно улыбнулся. — Поэтому я не дам этому ход. — Он постучал по папке. — Кстати, можете взять на память, у меня есть еще. И даже сообщу, что пари выиграно честно, потому что я — один из владельцев компании, в которой вы работаете.
У Абрамовой отвисла челюсть, а я подавилась какао. Зачем он ей сказал?!
— И вы будете молчать обо всем, — продолжал Пашка. — Иначе это, — он снова ткнул в папку, — ляжет на стол генерального директора, и уволиться по собственному желанию не получится.
— Мне… уволиться? — выдохнула Абрамова.
— Полагаю, это пойдет на пользу компании, — отрезал Пашка.
— А ты не забыл, что генеральный… — Она многозначительно кивнула на папку.
— Так это ненадолго, Софья Никитична.
— Посмотрим… — Абрамова встала и схватила сумочку. — Посмотрим!
Она выскочила из кафе, как будто за ней мчался разъяренный тигр. К кофе так и не притронулась, папку оставила на столе.
— Что там? — Я потянулась к папке, но Пашка легко шлепнул меня по руке. — Эй, ты чего?
— Нечего тебе на это смотреть, — проворчал он. — Компромат там на твою Абрамову. Перед тем, как в отпуск уехать, я кое-кого попросил установить кое-где камеры, да и вообще… последить за ней. Как видишь, пригодилось.
— Паш, а если она отомстит?
— Если дура, то вполне возможно. Но она не дура, Ян. И молчать будет, пока заявление не подпишет.
— Думаешь, она уволится?
— Сначала попробует к Владу подкатить. А когда он ее пошлет, уволится.
— Если он ее пошлет…
— У нашего нового генерального уже есть фаворитка, м-м? — подмигнул Пашка.
— Я увольняюсь, — напомнила я.
— Передумаешь еще.
Я отрицательно покачала головой.
— Паш, спасибо тебе.
— Будешь должна, — прищурился он.
Но было понятно, что Пашка шутит.
Несмотря на то, что все благополучно разрешилось, в понедельник я вышла на работу с тяжелым сердцем. Не хотелось общаться с Абрамовой. После того, что устроил ей Пашка, она зла, как собака, и вполне может на мне сорваться. Успокаивало лишь то, что наш разговор будет коротким. Не станет же она возражать против моего увольнения?
Однако засада поджидала там, где я не предполагала. Я привыкла считать себя одиночкой и позабыла о том, что моя работа — это не только коды и пиксели, но и люди. Моему возвращению из отпуска обрадовались, к нам заглядывали ребята из разных отделов, чтобы поздороваться и спросить, как дела. И я как-то… растерялась.
Я уволюсь из-за Влада, чтобы избежать неловких ситуаций, чтобы он никогда не подозревал меня в корысти… и проиграю во всем остальном? Останусь без любимой работы, без коллектива, к которому привыкла, и в котором, между прочим, меня ценят.
От мучительных раздумий меня спасла Абрамова.
— Какое увольнение? — прошипела она, когда я положила на ее стол заявление. — А работать кто будет?
— Я знаю о том, что должна две недели…
— Какие две недели? — перебила она. — Сентябрь! Отпуск! Ты себе две недели чуть ли ни в бархатный сезон урвала, а теперь хочешь сбежать? Месяц! Не меньше!