Так… о Марьяне не будем. И вообще, спокойно, Козлодоев. Это все месяц без секса. Обрати внимание, как она сама на тебя смотрит. Как кобра, вставшая на хвост. Словно ты ей всю жизнь испортил. Неужели такие серьезные проблемы с мужиками, что готова поехать в отпуск даже с тем, кто сразу не понравился? Ладно бы еще за мой счет. Или надеялась, что все-таки притерпится? Да уж, ситуёвина… Я не представлял, как вести себя в тесном общении с женщиной, которая мне не нравится и которой не нравлюсь сам. Никогда такого не было. То есть было, конечно, и не раз, но совсем в других отношениях, не личных.
Оставалось только одно. Стиснуть зубы и осваивать азы дипломатии. Лишним не будет. Главное — не смотреть на нее, когда она… такая вот. Черт!..
Я зашел к себе, переоделся в шорты и футболку, сунул в карман телефон, банковскую карту, несколько купюр и копию паспорта. Спустился в сад, сел на лавочку. Дом стоял на склоне горы, ниже уровня улицы, откуда вниз вела лестница. Наши окна выходили на эту сторону, в тень. Кстати, «общего балкона», о котором писала Милица, я что-то не заметил. Из комнаты выхода на него точно не было.
Ко мне подошел мальчишка, показал игрушечный вертолет и начал что-то быстро рассказывать. Отдельные слова даже удавалось понять. Черноволосый, черноглазый — копия мамы.
— Как тебя зовут? — спросил я, и он нахмурился, не понимая.
— Сергей, — я ткнул себя пальцем в грудь и вопросительно посмотрел на него. — А ты?
— Дуфан! — парень расплылся в улыбке.
— Душан, — поправила, выйдя из дома, Милица. — Любит поболтать. Если мешает, скажите, я уведу.
— Нет, не мешает. У меня племянник такой. Дети почему-то меня любят.
— А своих нет?
— Пока нет.
На самом деле я бы не отказался. Если б нашлась девушка, с которой все было бы серьезно. С которой захотелось бы прожить всю жизнь. Все-таки тридцать один год. Как говорили родители, пора бы и нагуляться уже. Младший брат Славка женился в двадцать три, и сейчас они с Олей ждали второго. Я соглашался — да, не мешало бы. Но вот… не складывалось. Знакомился, встречался, расставался. Ни одни отношения не переросли во что-то прочное. Хотя были мысли насчет Марьяны в эту сторону, пока все не начало сходить на нет.
— Девушка ваша… Наташа? — Милица сдвинула брови.
— Настя.
— Она сказала, что у нее нет наличных евро. А у меня не работает пинпад. Банкомат рядом с почтой. Если пойдем в полицию, я покажу.
— Хорошо, — кивнул я и встал: по лестнице зацокали шаги. — Мы только сходим позавтракаем.
Тут вышла Настя. С таким выражением, как будто отправлялась на нелюбимую работу. В дурацком желтом сарафане, с волосами, зализанными в хвост. И недавняя вспышка желания показалась такой нелепой, что стало смешно. Нет, господа, эта красотка точно не для меня. Отбуду наказание — и на свободу с чистой совестью.
Мы поднялись по лестнице и пошли по улице в направлении, подсказанном Милицей.
— Смотри, — предложил я, — можем в ресторанчик, тут недалеко. Ну, или не знаю, шаурму какую-нибудь купить.
— Шаверму, — отрезала она.
Ну конечно, как же я забыл! Вот за что никогда не любил болотных жителей, так это за их высокомерный снобизм. Нет, мааасквичи, конечно, тоже те еще фрукты, но они хотя бы допускают, что за неким таинственным километровым столбом нормальный человеческий бордюр может превратиться в поребрик, а пончик в пышку. И не поправляют с таким видом, словно мир рухнет, если подъезд назвать парадной. Или наоборот.
— Как скажешь, — я пожал плечами.
Странно, но Настя смутилась. Пнула попавший под ногу камешек, поправила сумку на плече.
— Ладно, давай в ресторан.
С улицы харчевня «Pod lozom» выглядела не слишком привлекательно. Двухэтажный дом типично южной архитектуры — таких у нас на Кавказе полно. Снизу гостиничка, наверху ресторан с террасой, увитой виноградом.
— Нам сюда? — презрительно выпятив губу, спросила Настя.
— Милица сказала, здесь едят местные. Рискнем.
А вот на террасе оказалось неожиданно уютно. Приятный полумрак, прохлада, горка с фонтанчиком, рядом с которым мы и устроились. Тут же прибежал улыбчивый официант, положил перед нами меню. Настя скромно заказала омлет, сок и кофе. Для меня это было что слону дробина, но постеснялся, ограничился тем же. Вообще я обычно ел много, но как-то перегорало, не откладываясь. У нас в семье все были поджарые, да еще в моем доме окопалась тренажерка, куда я ходил на часок несколько раз в неделю.