Об этом Лесь размышлял по дороге из Сочи, кипя от злости. Все завоеванные позиции - коту под хвост. Сбежать от Яны легко, но он собирался торчать рядом с Тасей и детьми, изображая доброго дядюшку. Ладно, не изображая. Он любил племянников, просто не умел играть с детьми, терпения не хватало. С Мишенькой все впереди, он еще малыш, а Вика то подсовывала ему кукол в пеленках, то заставляла разговаривать за игрушечных зверей. Зато им обоим нравилось читать книжки с картинками и орать детские песни под караоке. Последнее, к слову, особенно раздражало всех домашних.
Как хорошо все складывалось! Вечером Тася сама поделилась с ним очередной проблемой. Пусть от отчаяния, не надеясь на понимание, но он сумел найти правильные слова, и их отношения стали чуточку лучше, теплее. Просто повезло... Когда-то Лесь сам оказался в похожей ситуации.
Когда он учился в Англии, то, естественно шлялся по ночным клубам с приятелями. Выпивка лилась рекой, но наркотики Лесь никогда не употреблял, не хотел уходить за черту, после которой нет возврата. На одну из вечеринок внезапно нагрянула полиция с проверкой - искали наркотики. И нашли, у Леся в кармане пиджака. К счастью, разобрались быстро - на пакете не оказалось его отпечатков, а на пленке с камеры наблюдения обнаружили запись, полностью подтвердившую его невиновность. Пиджак висел на стуле, когда некто сунул туда пакет с наркотой. Сбросил, иначе говоря. Лесь скрыл это от родных. Зачем беспокоить, если все хорошо закончилось?
Чуть позже отец прилетел в Лондон по делам, и ему покинули конверт с фотографиями и запиской, прямо под дверь его номера в гостинице. На фото - момент задержания, недвусмысленный пакет в руках полицейского, участок. В записке - угроза. Кажется, в то время отец претендовал на выгодный тендер, и ему предложили отказаться от участия в конкурсе, иначе фото его сына-наркодилера будут опубликованы чуть ли не вместе с полицейскими отчетами.
Как назло, Лесь пришел к отцу, когда тот рассматривал фото. Он не сразу понял, в чем дело, да и потом не успел сказать ни слова в свое оправдание. Когда дело касалось серьезных вещей, отец был скор на расправу. И ему было плевать, что сыну уже за двадцать - скрутил и отхлестал ремнем, как пацана. Впрочем, Лесь и не сопротивлялся. Он словно отключился от обиды - отец даже мысли не допустил о его невиновности. Молча принял наказание, молча ушел, хлопнув дверью.
До этого ему так доставалось всего дважды. И, справедливости ради, всегда за дело. В первый раз - за собаку. Лесю тогда было восемь лет. На территорию закрытого охраняемого поселка, где они жили, забрела дворняжка - беременная сука. Местные пацаны устроили забаву - кидали в нее камнями, гоняя по улице. И Лесю сказали, мол, хочешь с нами - бросай камни. А он хотел, давно мечтал стать своим в компании крутых старших ребят.
За этим занятием их, естественно, застукали взрослые. Кого-то оттащили с воплями: «Она бешеная, она вас покусает», кто-то побежал за ружьем, чтобы пристрелить собаку, кто-то отвешивал чадам подзатыльники, а его отец взял собаку на руки и повез в ветклинику, лечить раны. Вернувшись, он выпорол сына, а потом заставил его заботиться о собаке, потому что взял ее к себе в дом. И Лесь помогал менять повязки, мыл миски, чистил подстилку... Больше он никогда не обидел ни одно животное. А Шелли прожила у них счастливую собачью жизнь, и один из ее сыновей, Гром, до сих пор с ними, хоть уже и старенький, конечно. Почти двадцать лет - серьезный возраст для собаки.
Второй раз отец всыпал ему в шестнадцать, и тоже справедливо. Лесь врезался в дерево, позаимствовав его машину, да еще вылакав перед этим бутылку дорогущего арманьяка. Не один, само собой, с приятелями. Они же были в машине. К счастью, все отделались ушибами. Кроме Леся, пожалуй. Охаживая его по заднице ремнем, отец повторял лишь одну фразу: «Никогда не смей садиться за руль пьяным».
Вообще, ему грех жаловаться на отца. Может, он уделял ему не так много времени, как хотелось бы, но практически никогда ни в чем не отказывал, даже баловал. Они вместе ходили на рыбалку и за грибами. Вместе делали мелкий ремонт по дому - Лесь умел и гвоздь правильно вбить, и текущий кран починить. Отец интересовался его учебой. Вот только работать вместе они не смогли, к сожалению.
А тогда, в Лондоне, отец сам пришел к сыну с извинениями. Конечно, он узнал подробности. Конечно, понял, что был неправ. Лесь не стал строить из себя капризного обиженного ребенка, но из этого случая вынес урок - нельзя скрывать ничего, что может навредить семье. Оттого и Тасе дал такой совет. Просто повезло, что попал в точку.