– А ты не жди ничего хорошего, дочь, – усмехается отец. – Никогда не жди ничего хорошего. Тогда не будешь разочарована.
Несколько коротких секунд вглядываюсь в глаза, так похожие на мои, вижу в них не только свое отражение, но и несомненную отцовскую гордость, нервно улыбаюсь и убираю локон за ухо.
– Я попробую, пап.
Делаю глубокий вдох, ловлю подбадривающий кивок и шустро выбираюсь из машины. Приподнимаю подбородок повыше и чеканю шаг в сторону крыльца, не поддаваясь желанию трусливо сбежать.
– Противная плесень, – усмехаюсь мысленно.
Крепко сжимаю, а потом разжимаю кулаки, по шорохам догадываясь о скорой встрече. Затем заставляю себя расслабиться.
Я заранее скорректировала план действий – не водить хороводы вокруг да около, не ныть, а четко проговаривать проблему и пути ее решения. К тому же времени у нас не так, чтобы много. Всего полчаса на разговор наедине. После мне следует выдвигаться в сторону спорткомплекса, куда прибудет автобус с моим любимым сыном-тхэквондистом.
К встрече с супругом, как и планировала, я подготовилась основательно. Надела, очень красивый комплект гипюрового белья, который почему-то долго берегла, зато теперь он основательно повышает мою собственную самооценку; темно-серые чулки с ажурной резинкой, слегка выглядывающей из-под задравшегося по бедру подола и черное платье-лапшу, облегающее тело, как перчатка, и подчеркивающее все особенности фигуры.
А фигура у меня – хорошая, кто бы что не говорил. Особенно после трех дней нервной диеты, когда кусок в горло не лез. Да благодаря тренировкам в спортзале, которыми занялась не так давно, но основательно.
– Лесь? Привет, – муж замечает мое присутствие, застывая на пороге комнаты.
Скользит взглядом, подмечая детали. Я вижу, как он цепляет ту самую ажурную резинку чулок. Поднимается выше, царапает грудь, вглядывается в мое лицо, ярко-красную помаду… и начинает хмуриться.
Понимает, что я все знаю?
Ага, я знаю... целых три дня знаю, что мой мужчина уже не мой. Не только мой.
Выключаю телевизор, с громким чмоком вытаскиваю из-за щеки чупа-чупс, медленно облизываюсь и делаю приглашающий жест в сторону дивана:
– Проходи, Сереж. Кажется, пришло время поговорить?
– О чем?
Муж не облегчает мне задачу, включая непонимание, да еще не садится, а останавливается у окна. Спиной к нему, отчего лицо оказывается немного в тени. Впрочем, это мне не мешает отслеживать его мимику.
– О том, как плохо, Сергей Борисович, порой нарушать правила ГИБДД, – сетую, вновь засовывая конфету на палочке за щеку.
Тянусь к телефону и отсылаю злосчастный штраф нужному адресату. Пусть полюбуется.
– Если проблема только в оплате, то позже разберусь, – отмахивается Киров, не особо торопясь проверять, что я ему скинула. – Устал, как собака.
– Как кобель, ты хотел сказать? – усмехаюсь, совершенно забывая, что пару минут назад считала себя уязвимой в сидячем положении.
Какое там.
Наверное, только то, что прежде чем зарядить по наглой блядской роже, нужно сначала встать, пересечь комнату и лишь потом вмазать, удерживает меня от рукоприкладства. Слишком много телодвижений ради результата, который не факт, что удовлетворит.
К тому же папа учил прятать эмоции, а противника давить невозмутимостью и безразличием. Хотя в отношении Кирова отлично работает и презрение, и брезгливость.
– Бедненький, столько баб себе завел, когда только всё успеваешь? Кстати, с именами не путаешься? Память к старости еще не подводит? Или в твоем словарном запасе все любовницы – это «киски», «зайки», «лапушки» и прочая блядская нечисть?
– Это что за предъявы? – ух ты, у благоверного прорезается командный голос, в глазах вспыхивает гнев, лицо каменеет, ноздри зло раздуваются.
А вот ни хрена не страшно. Противно – да. Брезгливость так и подталкивает сморщить нос и передернуть плечами, но я сижу. Улыбаюсь. Катаю за щекой чупа-чупс.
– Это, дорогой, называется: жена дважды за три дня узнала, что её муж ей изменяет. Какой ты у меня, однако… шлюха.
Сергей внимательно смотрит. Тяжело вздыхает и непонятно почему расслабляется. Осматривается и неторопливо усаживается на диван, вытягивает ноги.
Жду, что попробует оправдаться…
Ошибаюсь.
– Олеся, успокойся. Узнала и узнала. Что ты начинаешь? – голос ровный, но стальные нотки так и сочатся. – И перестань кидаться глупыми оскорблениями. Я – мужчина. Естественно, что у меня больше свобод.