Сразу не сумел.
Сделал позже. Когда, наконец, в буйной головушке родилось понимание, что мне есть ради кого жить, меняться, отталкиваться от дна и становиться лучше.
Моим приоритетом стал сын. Ванька. Его благополучие. Его здоровье. И желание не просто дать ему все, что захочет, а вырастить настоящего мужика вместо избалованного отстойного парня, каким долгое время был его отец.
– Мышка, он же не успел? Не сделал тебе ничего плохого? – выталкиваю из себя острые, как бритва, вопросы.
Кроет меня конкретно. Не по-детски.
Боюсь, если услышу: «Сделал», сорвусь к чертовой матери. И внутренняя настройка, что лезть в чужие дела без разрешения – неправильно, хрен поможет.
Потому что считаю, что проблемы Олеси и Алешки косвенно меня касаются. Каким боком – а неважно!
Касаются, мля, и всё тут.
Я так решил. Мальчишка – мой ученик. Его мать – хрупкая женщина, которой не повезло с мужем-уродом, как когда-то уже не моей жене Арине.
Поэтому логика простая – еще одной херни рядом с собой я не допущу. Если могу предотвратить – предотвращу.
«Ну же, ответь!» – давлю на Олесю мысленно.
– Нет, Рома, не сделал. Сын вовремя появился, – Кирова все-таки вытягивает свои руки из моего некрепкого захвата и натягивает рукава пониже.
Хорошо, не отстраняется, не показывает, что меня боится. Потому что… черт! Я не хочу, чтобы она меня боялась, зажималась. Не хочу, чтобы хоть в чем-то ассоциировала со своим огрызком-недомужем.
Хочу, чтобы улыбалась, как еще совсем недавно, шутила, флиртовала, вела себя раскованно и свободно.
– Фух, отлично, – не скрываю радости и указываю ей на длинный пенал за спиной, пока сам забираю с подноса наполненные горькой кофейной жижей чашки. – Так, Олесь, доставай-ка вон из того левого шкафа конфеты и сладости, какие захочешь, и пойдем за стол, поговорим.
– О чём?
Чувствую ее настороженность. Отлично понимаю недоверчивость. За пару встреч стать близким человеком, которому безоговорочно доверяют – невозможно.
Нужно время.
Но его нет, а начинать с чего-то надо.
И самое лучшее, что я придумываю, – это начать говорить правду.
– Я хочу помочь. Просто помочь.
– Потому что весь такой хороший? – кусается брюнеточка, но за стол садится и чашку ладонями обнимает.
Не принимаю выпад на свой счет. Знаю, почему она агрессивна и осторожна. Ей больно, и неосознанно она отталкивает всех вокруг, боясь, что этой боли станет еще больше.
Я же хочу, помочь, разделить с ней горечь, подбодрить.
Пздц, обнять хочу. Чего уж!
– Нет, мышка. Потому что три года назад я был таким же моральным уродом, как твой муж. Изменял жене и однажды, когда она умоляла ее не трогать, не остановился.
Нельзя требовать от человека доверия, когда сам не даешь ничего взамен. Сегодня я хочу дать Олесе правду о себе. Не приукрашенную, реальную, грязную. Ту, что при возможности она сможет использовать против меня, если посчитает нужным.
Пусть у нее будет оружие, некая тайная власть. Если это поможет ей чувствовать себя со мной сильнее, уверенней, я буду только рад. Забитая Олеся – это жесть.
Я знаю и помню ее другой. И хочу вернуть ту яркую женщину.
– Что? Ты шутишь? – Кирова отшатывается и качает головой, будто отказывается воспринимать мои слова за чистую монету.
Невесело усмехаюсь.
– Нет, нисколько. Можем ей позвонить, и Арина подтвердит.
Достаю из кармана телефон, нахожу номер Арбатовой в справочнике, выделяю. Протягиваю гаджет Олесе и предлагаю выполнить последнее действие – нажать кнопку вызова.
– Издеваешься? – шипит и руки прячет. – Заверяешь, что обижал, и тут же предлагаешь в этом убедиться? И она станет с тобой разговаривать? Не пошлет на три буквы?
– Именно, – киваю. – Мы остались с бывшей женой пусть не друзьями, этого ее новый муж никогда бы не допустил, но и не врагами.
Удивлена. Сильно.
Хлопает ресницами. Сомневается. Мне даже кажется, я вижу, как мечется ее душа, пытаясь отыскать двойное дно.
Но его нет. Просто наша история с бывшей супругой была под завязку насыщена событиями, и теперь никак не выходит однозначно утверждать, что черное в ней – это только черное, а белое – истинно белое.
Если Олеся когда-нибудь попросит рассказать ей обо всем подробнее, я это сделаю. Обещаю.
– Зачем ты это все говоришь, Рома? – интересуется моя гостья, натолкнувшись на мой прямой взгляд, не в силах отвернуться.
– Я хочу помочь тебе пройти этот период не в одиночку, – объясняю, как чувствую. – Поверь, мышка, это сейчас сложно и кажется, будто жизнь закончилась. Но дальше станет легче, честно.