– Вижу, Вань, вижу, – улыбаюсь шестилетнему непоседе, а затем по привычке отыскиваю глазами Рому.
Он стоит недалеко от стола главного судьи и немигающим взглядом наблюдает Алексеем. Кажется, если постараться, в этот момент можно увидеть, как между сыном и мужем натягивается тонкая, но прочная нить. Так внимательно они смотрят друг на друга.
Но вот центральный рефери выходит на ковер, произносит приветствие. Все трое тхеквондистов синхронно кланяются. Звучит новая отрывистая команда с названием формального комплекса, и Рома, будто отпускает нить, кивает Лексу.
В эту же секунду сын начинает двигаться.
Привычно накрыв ладонями живот, прикусываю губу и замираю, забывая дышать. Как завороженная слежу за плавностью последовательных движений тела, рук, ног, за вдохами и выдохами, за продолжительными паузами, прыжками, разворотами и ударами, за тем, как Лекс, не замечая остальных, действует в четко отработанном ритме, выполняя поставленную перед ним задачу.
Отмираю, когда, выкрикнув название туля, сын замирает.
Зато под боком моментально оживает Ванюшка:
– Мам? Мам? Видела, как круто он всё сделал?! Видела? Я тебе точно говорю, Лешка лучше всех выступил. И папа… видела, папа ему подмигнул, когда он закончил?
– Видела, конечно видела, – треплю темноволосую макушку, стараясь не акцентировать внимание на тянущих болях в пояснице.
Рано мне еще в роддом. Рано.
Предполагаемая дата родов – через четыре дня. Вот и нечего паниковать.
И неважно, что при двойне все может измениться в любую минуту, и мало, кто до сорока недель дохаживает. Мне такого не надо. Мне нужно по расписанию.
По крайней мере я просто обязана дождаться результатов Алешкиных соревнований. Он мне с отцом золото в формальном комплексе обещал, не зря ж столько тренировались. Вот и пусть добывает, а уж потом и я пойду сдаваться...
Сдаваться… да…
Судя по тому, что тянуть начинает всё сильнее, сдаваться все же придется сегодня. А не в среду, как рассчитывала.
– Эх, девчонки-непоседы, а ведь я думала, что вы все в папочку, такие же принципиальные, как он. И раньше среды ни-ни, – бубню под нос, поглаживая огромный живот. Затем поворачиваюсь к младшему сыну и, стараясь отвлечься, интересуюсь:
– Ванюш, а ты сам как? Готов вот также через полгода выйти на ковер и показать суперкласс на своих первых соревнованиях?
– Конечно, мам. Меня же папа с братом тренировали. Я ничего не боюсь. И тоже обязательно выиграю золото. Ты будешь мной гордиться.
– Конечно, буду, мой хороший, – наклоняюсь, чтобы поцеловать сына в щеку. – Я тобой и сейчас горжусь. Всеми вами.
На глаза набегают слезы, которые на протяжении всей беременности сопровождают меня, как самые преданные спутники. Расклеиваюсь по любому поводу, а Ромка переживает.
Вот и сегодня до последнего меня отговаривал, чтобы не ехала. Но я настояла. А он, как обычно, не смог отказать.
Да и как иначе, если это традиция нашей семьи – любить друг друга и поддерживать всегда и везде?
Это не написано красной краской на центральной стене нашего дома, это не вбивалось в головы, как аксиома, это сложилось само собой… как-то незаметно… однажды… когда Ваня, увидев, что я пришла за ним в сад, раскинул ручки, рванул ко мне и во все горло закричал:
– Мама!
Это закрепилось чуть позже, когда Алешка на вопрос Ванюшки, что он загадал у Деда Мороза на Новый год, глядя на нас с Ромой по очереди, ответил:
– Иметь такую же фамилию, как у родителей.
О, в тот момент не только я носом хлюпала. Ну ладно, Рома не хлюпал, но глаза блестели, и сердце с ума сходило, отвечаю. Иначе стал бы он так спешить, чтобы желание новоприобретенного сына исполнить.
– Эй, Лесь, ты чего, моя хорошая? Что случилось? Кто обидел? – муж, разрезающий толпу, как ледокол, широкими шагами сокращает расстояние и сходу обнимает меня плечи, заглядывая в глаза.
– Никто. Я так… Эмоции, – отмахиваюсь, стараясь не заплакать.
А ну как допрос с пристрастием устроит?
А ну как подхватит на руки и унесет?
А Лекс? А результаты… нет уж.
Сжимаю зубы. Улыбаюсь.
Не ведется.
– Вань? – любимые серые лазеры прищуриваются и устремляются к сыну. - Докладывай!
Ох, кого-то распирает от гордости.
– К нам никто не подходил, я охраняю, – сходу рапортует маленький телохранитель, затем чешет нос и добавляет. – Наверное, мама за тули переживает. Но я сказал, что Лекс у нас круче всех. Правильно, пап?