- А если нет? - Люсиль сощурила глаза и внимательно следила за малейшими изменениями в лице Демье. Тот поднял брови, снова закинул руки за голову и откинулся на скамью. Он явно чувствовал себя хозяином положения.
- Если нет, то... ну, это рискованно.
- Рискованно что? Вы и меня...
- При необходимости... - сказал он спокойно, чуть ли не зевая. Люсиль стеклянными глазами посмотрела в пол, с ужасом понимая силу слов, которые она сказала минуту назад. Обратного пути нет. Да и не хочет она обратно. Получается, она стала той, кем есть сейчас из-за него, Лувье? Тогда его помощь с переводами денег из Нойвида в Кольмар - это лишь малая часть того, что он мог сделать. для неё Малая и ужасно ничтожная. И никогда он не отплатит за все страдания, что она пережила. Никогда. Только месть. Есть у Люси только месть. Теперь - только она.
- Хорошо, - она и сама не знала как это так получилось. Просто выдохнула - а тут уже и слово. Хорошо. Целое слово. Одно всего лишь слово и целая решённая жизнь. Решённая за двоих. Решённая навсегда...
Глава 9
9
Люси пришла домой поздно. От неё пахло бордо, духами с отвратительным запахом барбариса и пудры, настоящих бабских духов. Крепких, как коньяк. От них его тошнило. От них его сводило с ума.
- Я был там, - сказал Жорж, всё так же наблюдая за ней исподлобья, облокотившись плечом о стену коридора.
- Я знаю, - сказала она, еле держась на ногах. В попытках снять туфли она качалась из стороны в сторону, теряя равновесие и норовя впечататься в стену. Он не мог понять её настроения. Она говорила спокойно, но в то же время от неё веяло недоброжелательной агрессивностью.
- Зачем? - Лувье наблюдал за Люси, силой сдерживая порыв помочь ей расправиться с туфлями.
- Что зачем?
- Зачем врала мне, что не отдаёшься этому делу?
- Отдаюсь, а тебе-то что?
- Что мне?
Это ли самый самый главный диалог в их жизни? Разговор на полутонах. Разговор ни о чём и в то же время обо всём на свете. Обрывки фраз, глупости, глупости.
- Да, - наивно сказала Люси, приподняв брови и сузив глаза. - Скажи мне ещё раз, подонок! - она, качаясь, подошла к Жоржу и, посмотрев в глаза, влепила ему пощёчину, а он даже не вынул из карманов рук. Но слегка наклонил голову, отвернувшись от её дорогого ему лица.
Люси прошла в ванную. Она умылась, слыша как в зале что-то ударилось о стену и разразилось трелью разлетающихся в стороны осколков. Она самодовольно ухмыльнулась, не спеша вытерлась полотенцем и прошла в гостиную. Последний подонок. Прикидывается здесь, что ему есть дело до неё. Какая игра! Она выстоит. Бывало и хуже.
- Ревнуешь? - спросила она. В этом своём халате она казалась совсем хрупкой, невинной, миниатюрной. Он посмотрел на неё и весь мир переставал существовать. Почему он не оградил её от всего ужаса, что творился вокруг них, как декорации на фоне их любви? Любви, которая могла бы быть...
- Я схожу с ума, - сказал он и подошёл к ней. Она стойко выдержала его взгляд и позволила ему запустить пальцы в свои волосы. (Это самоубийство! Она должно это прекратить, иначе ей никогда его не разлюбить! Нельзя, нельзя забывать, что он сделал с ней!). Её волосы тоже пахли барбарисом и пудрой. Старой, паршивой пудрой. Эти духи ей подарил другой мужчина... - Ты такая дура, Люсиль, я не понимаю, почему? Почему отталкиваешь обеими руками счастье?
Она не позволяла себе наслаждаться его прикосновениями и окольными признаниями в любви. Подонок! Негодяй! Лжец! Она закрыла глаза, зажмурив их.
- Ты - моё счастье? - она нагло уставилась прямо в его блуждающие по её мягким чертам лица голубые глаза.
- Это ты моё... - он попытался поцеловать её, но она отвернула голову. Нехотя, не спеша. Она неправильно поступает.
- Я пойду спать, - сказала Люси и прошла в спальню. Неуверенные шаги выдавал её нежелание уходить. Закрытые глаза - страх ошибиться, страх не выдержать. И знание, что завтра она будет поступать по-другому.
Переодевшись, она ещё долго лежала без сна и пыталась понять саму себя. Какого чёрта она так рассердилась на него? Она и сама имеет немало тайн от него. Вероятно, она просто боится за свою жизнь. Вероятно, она слишком горда, чтобы позволять кому-то жить вместе с ней только из жалости к ней. Это всё война. Война сделала её неспособной беспокоиться о чём-то ещё, кроме собственной жизни. Она, Люсиль Мари Фужер - не виновата.
***
Посреди ночи она встала с кровати, не думая уже о том, что разбудит его, прошла в гостиную, где он спал на диване, вытащила из кармана его висевших на спинке стула штанов мятые визитки, блокнот и пачку сигарет. Взяла одну сигарету, вытащила из бара бокал, налила в него бордо и села у окна в спальне, закурив. Луна так нежно освещает всю площадку за окном, где днём резвятся дети. Вино... Такое сладкое на вкус, уже привычное, правда, но всё равно любимое. А он... Помнит ли он то, что связывало их?