Глава 10
10
Париж 1906 год,
Набережная Сены
Люси побежала по брусчатке моста, наслаждаясь стуком каблучков своих новых туфель. Так прекрасно, что она взрослая, ученица лицея и может делать всё, что ей хочется. Даже вот так вот прыгать по набережной Се-ны! Сены! Боже, мой! Она на Сене! Дети всегда думают, что это хорошо - делать то, что ты хочешь, но мы-то знаем правду.
Вот, не зря, не зря всю жизнь она мечтала оказаться в Париже! Ночами при свете луны представляла она то, как это будет, а сейчас всё - совсем не такое, каким она представляла. Густой запах сигарет, острый, бьющий прямо в лёгкие. Ещё запах - тонкий, но сильный, льющийся из булочной на перекрёстке или прямо на набережной. А ещё - запах весны, сирени и свободы! Прохладный, почти как зимой кристальный, воздух сво-бо-ды! Свободы от семьи, её обязательств и дел! Сво-бо-ды!
- Люси, ты рада? - позади неё бежал высокий темноволосый юноша, на которого, без сомнения, обращали внимание представительницы женского пола. И Люси это знала. Но тут у неё было весомое преимущество - он шёл с ней. Чужая женская зависть только разжигала её желание ходить с ним рядом, чтобы все они - все, весь Париж, - знали, что он её.
- Да, - она обернулась, игриво посмотрела не него исподлобья и рассмеялась. - Лувье, а разве ты не счастлив?
- Я счастлив, ты даже не представляешь на сколько! - он развел руками, пытаясь обнять целый мир.
- Ну, и что ты думаешь? - Люси остановилась и, пытливо всматриваясь в его лицо, облокотилась сзади локтями о надёжные, длинные перила моста.
- О чём?
- О моём будущем. Ну, кем я буду? - она ждала от него ответа не менее, чем признания в том, что она походит на королеву.
- Наверняка, самой известной в мире танцовщицей.
- Ты мне лжешь, льстец! - взвизгнула она, довольная ответом и, в одно мгновение, оказалась сидящей на широких перилах моста.
- Эй, аккуратнее, - Жорж протянул к ней руки, будто желая снять её оттуда от греха подальше. В глазах его отразилось неподдельное волнение.
- А то что? -Люси задиристо откинулась назад и тогда Лувье схватил её за талию. Она улыбнулась.
- А то я тебя сам прибью, честное... - Люси снова спрыгнула с перил и их лица оказались так близко друг к другу, что окружающего мира даже не было видно - только зрачки друг друга, бездонные и с плещущимися в них огоньками, - слово.
- Лучше дай мне слово свое честное, что никогда в меня не влюбишься.
- Зачем?
- А потому что нам с тобой глупо будет влюбиться. Мы с тобой слишком близко росли и знаем друг о друге непозволительно много.
- Много? А разве это плохо?
- Ужасно! Для того, чтобы мужчина и женщина могли вечно любить друг друга между ними должна быть тайна, загадка, ну, какая-нибудь недосказанность, понимаешь?
- Понимаю, - кивнул он не сводя взгляда с её губ, но пытаясь оставаться серьёзным.
- Так обещай же, что не влюбишься в меня.
- А если влюблюсь?
- Ну смотри, давай так - всё, что между нами происходит - всё игра. И мы в ней актёры, как танцоры, только полегче. Но если мы переступим эти грани и влюбимся, нам придётся пожениться. А это ведь так рутинно. Фи! К тому же, если мы поженимся и у нас будут дети, я не смогу стать всемирно известной танцовщицей, как ты хочешь.
- Хорошо, даю тебе честное слово.
- И я тебе даю своё честно слово, - она посмотрела ему в глаза. Два её изумруда были добрыми.
- А кто будет свидетелем нашего пари?
- Париж! - восхищенно воскликнула Люси, разводя руками и в добавок таким тоном, будто не знала как можно не понимать, кто тут их главный, неоспоримый свидетель. Жорж, восхищённо за ней следя, улыбался. И если Люсиль восхищалась Парижем, то Лувье казалось, что Париж восхищался ею. - Ладно, - протянула она, выбираясь из его объятий, - давай пойдем и съедим мороженое. Я хочу сливочное, - она приостановилась, глядя на него вопросительно: идёт ли он.
Люси снова сорвалась с места, сняв с шеи длинный шифоновый платок и предоставив его ветру, отпустила его. Юноша, побежавший было за Люси, остановился. Отпускать платок! Это ведь её любимый!