Карамышев внезапно перебил инженера:
- Остановите машину!
- Пожалуйста. Стоп! - скомандовал Павленко.
Кабриолет выехал на обочину и остановился.
- Опыт не удался, - объявил психолог. - Машину нельзя остановить на шоссе?
- Абсурдные приказания она не выполняет. Но попробуем. Не съезжай с шоссе. Остановка! - приказал он.
Кабриолет плавно замедлил ход и остановился. Машины объезжали его.
- Я хочу знать, что с ним произошло после? - сказал Карамышев.
- После чего?
- После того, как у него сломалась машина. Ведь не может что-то неподвижное долго торчать на шоссе. Здесь все должно двигаться.
- Это и есть ваш эксперимент? Впрочем, вот ответ.
По обочине быстро катил кран на мягких шинах. Поравнявшись с кабриолетом, он схватил экипаж мягкими лапами и перенес его вместе с седоками на обочину. После этого осведомился:
- Нужен ремонт? Хотите пересесть на другую машину? Куда доставить эту?
- Благодарю вас, все в порядке, - сказал Карамышев. Ему захотелось приподнять шляпу. - Поедем, мы напрасно беспокоим этого... джентльмена. Где же все-таки произошло столкновение?
Инженер удивленно взглянул на спутника.
- Я же вам говорил... Полная гарантия!..
Психолог поморщился.
- Как вы не понимаете! Произошло столкновение совсем другого рода. Неужели вы думаете, - добавил он в сердцах, - что можно надеть старомодный пиджак, вместо блок-универсала сунуть в карман авторучку - и, пожалуйста, отправляйтесь в прошлое...
- А что, - заинтересовался инженер, - этот барьер времени, или психологический барьер, или как там он называется, он действительно существует или это просто?..
- Выдумка незадачливых психологов вроде меня, - с горечью закончил Карамышев. - Ваше прекраснодушие просто убивает меня. Ну, попробуйте хотя бы на миг вообразить, что вы сели в автомобиль. Представьте! Нервы в постоянном напряжении. Необходимо следить за тысячью вещей и быстро соображать, откуда грозит опасность. Стукнул о кузов камень - вы останавливаете машину: не с мотором ли что? Пошел дождь - надо убавить скорость: плохо видно, да и нескользящие шины еще не изобретены. Торможение - целое искусство: нужно молниеносно в уме рассчитать расстояние, пробег, силу, прикладываемую к тормозным колодкам, и быстро и точно среагировать. А провести машину в городской сутолоке, никого не задев! Понимаете, то были рефлексы, выработанные веком. Когда нужда в них отпала, человек утратил дорожные навыки. Наше время выработало другие рефлексы. Совсем другие. Мы с вами, не задумываясь, шагаем в раздвижную дверь, зная, что она сама распахнется и не ушибет человека. Никто не вытирает ноги при входе в дом и не чистит обувь - все делает "чистильщик", пока вы переступаете порог. Но вы остановитесь, если ваш блок-универсал просигнализирует, что человек, к которому вы идете, занят, творит - думает над чем-то серьезном и просит его не беспокоить. Вы оставите "визитную карточку" в его блок-универсале, и блок сам пошлет вам вызов, как только его владелец освободится. Тысячи мелочей складываются в психологию обыденного поведения. Изменились какие-то черточки, нами часто даже не замечаемые: одна, другая, сотая, - иной стала и такая важная особенность, как общая система постоянного внимания к внешней обстановке.
Понимаете, современная дорожная автоматика выполняет то, что когда-то было привычными рефлексами человеческого тела и мозга, вместо ваших ста электронных приборов работала автоматика той кибернетической машины, очень сложной и особо регулируемой, какой является в известной мере человеческий организм. На нее опирался человек, ориентируясь в обстановке и принимая быстрые решения. У Реброва современная автоматика ничем не заменена. Он беззащитен.
Вот почему я считал и считаю, что человек нашего времени не сумеет благополучно проехать по Кольцу, управляя машиной вручную. Неизбежно психологическое столкновение. Вот почему я отказался от пари с Ребровым. К сожалению, это его не остановило.
Постепенно пейзаж менялся. Появились кустики. Сначала робкие, одиночные, затем все более густые, похожие на сильно увеличенные кочки. Равнина становилась чуть всхолмленной, а далеко в стороне показались настоящие горы, правда, сглаженные, обточенные ветром. Кривые березки собирались в рощицы.
Дорога все так же неумолимо прямо шла к горизонту, и, сжимая воздух, по ней неслись, словно в сумасшедшей гонке, тысячи машин. Карамышев ловил себя на том, что ему хотелось нажать на акселератор и очертя голову мчаться, обгоняя соседей. Но в их машине, к счастью, не было педалей.
Кабриолет вдруг сбавил ход. Они въехали на виадук; внизу замелькали рельсы - несколько параллельных линий. Справа виднелась станция. К ней вели дугообразные ответвления от шоссе, у начала которых стояли столбы-регулировщики, сигнализирующие машинам, что здесь поворот к станции.
- Отпадает, - сказал Павленко, взглянув на спутника, порывисто приподнявшегося на сиденье. - Если бы он свернул к станции, он дал бы о себе знать.
- Вы правы, - со вздохом ответил Карамышев и снова задумался. - Вы утверждаете, что современная машина не может наехать на другую? - вдруг спросил он.
- Абсолютно. Скорость впереди идущей машины увеличивается автоматически... При обгоне вступают в действие свои железные правила. В общем врезаться в другую машину автоматы вам не позволят.