ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
(Мелодраматичная, в очередной раз доказывающая, что у главной героини солидный интеллектуальный багаж и незаурядное чувство юмора.)
Прошел понедельник, вторник, наступила среда. Я поставила тучный крестик в календаре. Двадцать третий день с начала срока действия пари.
Осталось немного. Соперники с напряжением следили за развитием событий. Еще бы. Если вы помните, на кон были поставлены их кровные. Впрочем, их отношение к событиям особо не изменилось, то есть они как и раньше не сомневались в собственном успехе.
— Даже если ты провела с ним ночь в одной постели, что не доказано, весьма сомнительно, что это завершится ЗАГСом. — Размышлял Митрич, качая толстым пальцем.
— Да если бы я так напрашивалась к нему на кофе, то тоже бы была приглашена. Ты просто бессовестно на него повесилась. — Ленка не могла простить мне раздавленную ногу.
— Уговор остается уговором. Предложение, сделанное при всех. Только тогда ты получаешь деньги. — Серафима раздавала обед. Супчик гороховый, картошечка с котлетками и пирожочки. Серафима у нас была мастерица на предмет всевозможной выпечки. Я с любопытством и некой осторожностью заглядывала в начинку пирога.
— Чего смотришь? Не нравится — положь на место! Пирожочки сегодня с луком с яйцами. — Андрей Николаичевы любимые.
— Угу пирожок модели «Робин Гуд» — не удержалась я, припомнив свой любимый анекдот.
— Фу ты, ну ты! — Серафима помахала половником в опасной близости от моей головы.
— Говоришь, с луком и с яйцами… Что-то мне кажется, он несколько поостыл к яичной начинке. — Я прокрутила в голове свой недавний геройский поступок с вываливанием завтрака на нашего шефа и захихикала.
— Никаких желтков-белков. Я даже о куриных окорочках думаю с ужасом. — Он произнес это мне в самое ухо, так, чтобы услышала только я, и громко поприветствовал обедающую публику. Я поежилась. Ну надо же! Только лишь от его присутствия мне уже становилось не по себе.
— Наш столик накрыт, Андрей Николаевич, — Митрич помахал Андрею, но тот, словно не замечая, нагло устроился рядом со мной. Я тыкала вилкой в тарелку, совершенно не понимая чего делаю.
— Первое, Лариса, обычные люди предпочитают черпать ложкой. Маленький ликбез… — Андрей вытащил у меня из руки алюминиевый трезубец и вставил туда то, чем люди хлебают супы, окрошки и другие жидкие блюда.
— Черт! Это Вы на меня так действуете. Вот видите до чего довели! — я возмутилась, но ложку таки приняла и стала старательно бултыхать ей в тарелке.
— Так я Вас отвлекаю от такого архиважного занятия… Надо же. Даже приятно. А то я с Вами начал сомневаться в своей привлекательности. Значит, не все у меня потеряно?
— Чего это Вы здесь уселись? — не отреагировала я на его очевидную провокацию.
— Ну, я как Ваш поклонник и будущий супруг хочу побольше времени проводить вместе, разве не так? По-моему это более, чем естественно.
Мне пришлось с ним согласиться и я угрюмо заглатывала ложку за ложкой, без какого либо удовольствия.
— Лариса, а почему Вы периодически не бросаете на меня томных эротических взоров? — он еще и издевался. — Кажется, Вы как-то на этом настаивали.
Я швырнула салфетку на стол и резко встала, громыхнув стулом.
— Сядьте, а то они подумают, что мы ссоримся. Это лишнее.
— Андрей. Знаете что? Это все же моя игра и правила здесь придумываю я. Не лезьте поперед батьки в пекло. — С этим я изобразила самый страстный взгляд и поправила ему галстук. Когда я дотронулась до него кончиками пальцев мое сердце запрыгало, как пьяный заяц.
— А почему это Вы два дня со мной даже не здороваетесь? — он ничуть не смутился и неожиданно поднявшись, обнял за плечи и коснулся губами щеки. Если до этого я не знала, где у человека поджилки (такой вот пробел в анатомии), то теперь они все до одной задрожали. Век живи, век учись.
— А Вы не переигрываете? — мне ничего не оставалось как прижаться к нему всем телом и мне на секунду померещилось, что у него чересчур часто застучало в груди. Ну, может не настолько часто как у меня, и все таки…
— Посмотрите вокруг, Лариса. Смотрите и ликуйте. Они сейчас передавятся всем скопом и нам придется взрезать трахеи по очереди. — Я обернулась и обвела столовую взглядом. Тридцать пар глаз в неподдельном страхе уставились на нас. Ради этого стоило помучиться.
— Я Вас простила!
— Ну спасибо, кстати, хотел кое о чем Вас спросить, не могли бы Вы зайти сейчас ко мне на минутку.