— Делаешь очередную порцию омлета? Поделись!
Почувствовав влажное дыхание на затылке я резко обернулась. Его лицо оказались прямо передо мной. О ужас. Берите в руки любовную историю, открывайте на любой странице и читайте вслух. Если я не ошибалась, а в таких вещах я перестала ошибаться в шестнадцать лет, Андрей был абсолютно «готов». Такая страсть читалась в его глазах и такая сладкая нежность, что мне даже не по себе стало. Он осторожно дотронулся до моих губ, провел пальцем по подбородку и коснувшись пальцем ямочки на шее начал теребить верхнюю пуговицу моей блузки.
— А чего это я тут стою как соляной столп, и не возмущаюсь когда разные донжуаны соблазняют меня наглым образом, и в добавок так уверены в собственной неотразимости, что даже не боятся сопротивления? — промелькнула мысль. И все же я позволила себе еще полсекунды удовольствия и только. Еще полсекунды, и можно было бы не писать дальше и избавить читательниц от поисков описаний природы. Но чем я всегда гордилась, так это своей недюжинной силой воли.
— Руки прочь, развратник, — я спасла пуговицу от отрывания (каких трудов мне это стоило) и, толкнув, усадила его на табуретку. Он послушно сел, ничего не предпринимая, только смотрел на меня так, что кружилась голова.
— Срочно по чашке крепкого кофе для оздоровления логики. Можно по две — закрепить результат.
— А так ли надо ее оздоравливать? — почти прошептал он и у меня вновь отказали ноги.
— Андрюша, милый, надо, а то я смотрю у Вас в районе ожога появилась какая-то злокачественная опухоль, плюс температура под сорок. Я тут читала газетку на досуге. Так не поверите, все симптомы страшного заболевания «СПИД».
— Ой скажи это еще раз, — он умоляюще застонал.
— Про СПИД? Лучше газетку принесу.
— Нет про «милого Андрюшу». Когда ты так говоришь, мне уже все равно СПИД это или нет. Просто хочется взять сейчас тебя на руки и отнести в постель, а там уже выяснять насколько страшны будут последствия поставленного только что диагноза. Может попробуем?
— Тьфу на Вас, Андрей! Все Вам шуточки.
— Шуточки это твое. Я серьезен как никогда, — он предусмотрительно забрал у меня большую горячую чашку и потянулся обнять меня за бедра. Я отпрыгнула от него в сторону, чуть не сбив горшок с пальмой, притулившийся в углу.
— Андрей, надевайте штаны, пейте кофе и прекращайте на меня ТАК глазеть. Я Вам не благотворительный концерт. Ясно?
— Куда уж яснее…
— Пришли в себя? Слава Богу, — выдохнула я когда кофейник был опустошен, и шорты были водворены на место.
Андрей сел передо мной на корточки и, обняв руками мои колени, заглядывал в лицо.
— Лариса, и все-таки почему НЕТ? Откуда такие необъяснимые стойкость и упрямство? Насколько я понял я не так уж тебе противен.
— Какой там противен? — я хитро прищурилась. — Я от Вас, Андрюша милый (просишь — получи) просто таю и теряю весь оставшийся разум, Вы же не младенец и не слепец. Любая женщина была бы польщена Вашим отношением, и я, как любая женщина, тоже. Мое слабое сердце выпрыгивает из груди, ноги подкашиваются, сознание затмевается и хочется отдаться Вам тут же на кухонном столе. Но, но, но… — Андрей походил на обласканного песика, которому только что преподнесли мозговую косточку. — Но боюсь, Ваши многострадальные обугленные гениталии еще не готовы вынести необходимой в таких случаях нагрузки и добровольно отказываюсь во имя Вашего же здоровья. — У сеттера отобрали кость.
— Что ты этим хочешь сказать? Ну я тебе сейчас покажу обугленные гениталии! Ты сейчас дождешься, только вот доберусь! — Андрей вскочил, опрокидывая табуретки и собрался было меня схватить, но я опередила его на долю секунды и, запершись в туалете на задвижку, измывалась.
— Ой мамочка. Не надо больше ЭТОГО показывать. Было бы чем хвастаться! Никакого эстетического наслаждения — одни головешки. Меня и так уже тошнит от вида горелого мяса.
Он ломился в закрытую дверь еще минуты три а затем уселся у порога, заявив что не уйдет до конца.
— Ну и сидите. У меня есть необходимая для продления нормального функционирования организма вода и удобное место для спанья, а вот Вам придется справлять малую и большую нужду в целлофановые пакетики и швырять их в форточку. Нехорошо! Соседи могут не понять!
Мы поперекидывались фразами еще с полчаса, и устав наконец соревноваться в остроумии заключили пакт о взаимном ненападении. Я боязливо выбралась из туалета и тут же получила в лоб ощутимый щелбан «за грубость».