Выбрать главу

— Черт побери, натыкали всяких железяк. Уроды, блин, — не удержалась я от ругательства.

— Что ты здесь делаешь? — Андрей стоял в проеме, освещаемый слабым желтоватым светом лампочки Ильича. Он был в клубном пиджаке и при галстуке, и собирался куда-то идти. Похоже, я поймала его как раз вовремя.

Я выпрямилась, держа туфлю в руке. Посмотрела на него внимательно и еще раз поняла, как я его люблю. Как я его по-настоящему люблю!

— Примеряю обувку. Есть какие то возражения?

— А-а-а. Можешь примерять дальше, — он прошел мимо меня и стал спускаться вниз по ступенькам.

— Андрей! — не выдержала я.

— Что, размерчик не подошел? — его голос был уже этажом ниже.

— Андрей, подожди! — я поскакала на одной ноге за ним.

— Извини, но я не умею надевать на дамские ножки башмачки, — двумя этажами ниже.

— Андрей, я сейчас упаду к чертовой матери, навернусь с лестницы и сломаю шею. Стой уже, урод! — я и правда поскользнулась.

— Право я никак не могу увязать твой элегантный внешний вид с подобными заявлениями, — издевался он откуда-то с третьего этажа.

— Андрей, — закричала я, — ну стой же, немедленно! Я хочу поговорить.

— Говори, я отсюда хорошо слышу, — он не собирался останавливаться. Я все еще прыгала по ступенькам за Андреем вслед и приговаривала.

— Ты, — ступенька — ты, — ступенька — подлый, — ступенька — эгоист, — ступенька — и, — ступенька — испорченный, — ступенька — самовлюбленный, — ступенька — шотландский, — ступенька — сеттер, — площадка.

— Если это то, о чем ты хотела говорить, то, извини, у меня нет лишнего времени. К тому же я все это слышал раз сто. — Стукнула подъездная дверь.

— Андрей! Я люблю тебя! — завопила я так, что наверняка напугала всех соседей.

— Ах так. Тогда другое дело. Это можно будет обсудить, — его голос раздался совсем рядом.

— Ай! — Взвизгнула я и швырнула в него туфлей, все еще бывшей у меня в руке. — Так можно дурочкой сделать.

— Боюсь, я уже давно с этим опоздал. — Он поднял туфлю с пола. — Ты что-то говорила, продолжай.

— Тебе послышалось, — фыркнула я, надевая таки туфлю.

— Лариса, — его тон стал серьезным, — или продолжай до конца или я пойду. Я не хочу больше игр с уходами, возвращениями, угонами чужих иномарок и сценами в офисе. Мы взрослые люди и, поверь мне, я уже устал доказывать тебе это. Если ты пришла, чтобы в очередной раз сначала дать мне надежду, а затем отобрать ее — то лучше давай сразу расстанемся.

— А разве мы не расстались, разве это не ты сказал, что «все кончено», — начала задираться я.

— О-оп-па! Лыко-мочало начинай сначала. Счастливо оставаться.

— Нет, ну почему ты не сказал мне про Анжелику? Заставил меня натворить кучу дел. Вместо того чтобы обвинять меня в непоследовательности, посмотрел бы лучше на себя.

— А ты что-нибудь спросила? Ты вообще что-нибудь кроме себя видела? Ты мне слово не давала сказать. И даже если и давала, то все равно не верила. Кстати, откуда ты знаешь про Лику?

— Она сама раскололась. Если бы не она, я бы сейчас развлекалась во всю в Максиме, а не сидела бы с тобой в темноте на заплеванных бомжами ступеньках.

— Так я и знал, что Лика не выдержит и все разболтает, — рассмеялся он, — а насчет непоследовательности стоит разобраться. Ты что-то кричала мне вслед, давай же последовательно-последовательно повтори. Повтори. — Андрей сжал мои запястья в своих ладонях и требовательно заглянул в глаза. — Повтори, Лариса, или я уйду. Это не шантаж и не игра, это очень и очень серьезно.

И я поняла, что это серьезно, потому что также серьезно это было и для меня. И я поняла, что сейчас уже совсем нет места для капризов, потому что это мой самый-самый последний и решающий ход. И хотя вредный чертенок внутри меня все еще копошился, я повторила тихо.

— Андрей, я люблю тебя. — И еще раз уже громче и увереннее: — Я люблю тебя.

Он смотрел на меня пристально и ласково. Поднял мои руки к губам, поцеловал. И сначала я прочла это в синих глазах, а затем и услышала.

— Я люблю тебя, Лариса. Не знаю правда за что, но это не важно. Чудовище, я очень люблю тебя.

Мы вышли в звездный июль, держась за руки. Я закружилась в пятне лунного света, засмеялась и запела от переполнявшего меня чувства. Андрей с восхищением смотрел на меня.

— Ты самая красивая в мире сумасшедшая поэтесса.

— А ты самый симпатичный шотландский сеттер.

— Странное сравнение. Давно уже замечал, что ты меня так называешь и все не мог спросить, почему. Хотя быть шотландским сеттером гораздо приятнее, чем испорченным кобелем неизвестной породы, — отметил он.