Становится рядом, глядя на меня сверху вниз, хоть у нас не такая большая разница в росте.
— Чё, блядь, происходит, Лекс, а? — буквально рычит мне в лицо, обдавая протухшим перегаром.
Он в принципе любитель выпить, но не так, чтобы синячить несколько дней подряд. А вонь от него стоит такая, как будто он прикладывался к бутылке пару суток — минимум.
Мне нужна пауза, чтобы решить, приглашать его внутрь и разобраться здесь. Вести с ним задушевные разговоры я точно не собираюсь, в принципе, десятка предложений мне хватит с головой. Но Тихий записывает мое молчание в «плюс» своему грозному виду и пытается прессовать дальше, на этот раз пихая меня плечом с видом амбала в ночном клубе, который получил индульгенцию на избиение мажоров.
— Решил показать, кто главный, Лекс?
Я делаю шаг назад, потому что вонь из его рта буквально выедает глаза, и когда Тихий снова пытается проехаться по мне плечом, успеваю отойти в сторону.
— Сделаешь так еще раз — я спущу тебя с лестницы, — предупреждаю на всякий случай.
— Ага, а пупок не развяжется? — Он выразительно набирает полный рот слюны и харкает мне под ноги.
Если бы плевок попал мне на туфли — я бы точно сорвался с катушек и вытер бы его об рожу Тихого без малейших угрызений совести. Даже если это пошло бы в разрез с намеченной мною канвой разговора. Так что даже к лучшему, что он промахнулся.
— Тихий, зачем ты так со мной?
Он хмурится, пытаясь навести резкость в порядком замыленных длительной попойкой глазах. Медлит, переваривая вопрос. А потом криво ухмыляется.
— Все-е-е-е-е, я понял. — Грозит мне пальцем, как зарвавшемуся малолетке, которого при других обстоятельствах уже бы от души поколотил. — Сука Лисицына и тут поднасрала!
— Отъебись от Вики, — предупреждаю еще раз, потому что теперь ему точно не удастся повесить на нее всех собак. — Это между мной и тобой.
— Предупреждаю — хуй тебе, а не Катю! — Он вытягивает вперед руку и бьет себя по сгибу локтя, изображая старый как мир неприличный жест. — Ты ее проебал, понял? Решил присунуть своей рыжей твари? Вперед, хоть мозги друг другу выебите, но Катя теперь моя!
Катя? Причем тут она?
Я морщусь, прокручивая в памяти наш с ней сегодняшний короткий разговор — Тихого мы точно не обсуждали, но я понял, что Катя и Вика как минимум однажды разговаривали лично. Как это могло случиться лично у меня есть только одно предположение, основанное на заявлении Вики, что она якобы в курсе, с кем я встречаюсь и может в любом момент слить по назначению наше интимное видео. Еще пару дней назад я бы именно так и подумал, но теперь уверен — Вика точно этого не делала. Кишками чувствую, что на самом деле история гораздо более запутанная, чем может придумать даже мое извращенное воображение. Но хрен с ним, главный вопрос — каким боком об этом узнал Тихий? И почему, блядь, ведет себя как ревнивый рогоносец?
— А вообще знаешь — мне по хуй, что ты думаешь! — Тихий отходит, неуверенной рукой тянется за сигаретой во внутренний карман пиджака, закуривает и выпускает в мою сторону струю едкого дыма. — Катя, может, сейчас меня и отшила, но ей нужно время успокоится и переварить все то говно, которые ты ей присунул. Она будет страдать, но я буду рядом, не отойду от нее ни на шаг и рано или поздно, она все равно о тебе забудет. Вспомнит, кто был рядом, когда она чувствовала себя одинокой и брошенной — я!
Он так остервенело стучит себя кулаком в грудь, что я на секунду готов поверить — это представление будет стоит ему парочки сломанных ребер.
— Значит, дело в Кате, — повторяю слова, которые уже в десятый раз прокручиваю в своей голове. — Ты это из-за Кати сделал? Серьезно, блядь?
— Чё-ё-ё-ё-ё? — Тихий затягивается, но на этот дым попадает явно «не в то горло» и он заливается лающим кашлем.
— Ты решил обокрасть меня… из-за Кати? — озвучиваю единственный разумный вывод из всего этого каламбура. — Блядь, Тихий, это же… ёбаный пиздец.
— Чего, блядь?! — как заевшая пластинка мелет одно и то же. — Я ни хуя у тебя не…
И вдруг спотыкается.
Мы какое-то время напряженно смотрим друг на друга.
Его мутный взгляд постепенно трезвеет, челюсти сжимаются так сильно, что кожа натягивается на скулы словно на барабан.
— Сука, блядь, — медленно цедит сквозь зубы. — Ты заелся не из-за Кати.
Мы оба одновременно понимаем, что с самого начала разговаривали по «испорченному телефону»: Тихий думал, что я решил отрезать его от бабла потому что узнал о его планах на Катю, а я тупо не отдуплился, что виды на Катю и попытка украсть у меня «Гринтек» — никак не связанные между собой вещи. Хотя не факт, что со временем в его башке обе эти вещи слились в одну глобальную цель.